Об авторе. 62 года. Живет в Риге (Латвия).

Осень. Листья пестрые воздухоплавают,
устилают бульвары и парки шуршащим ковром.
Мы с тобой, чуть касаясь друг к другу плечами,
с легкой грустью бредем под унылым дождем.

Что-то стало не так, как весной или летом.
Может стали взрослей, может все позади?..
Мы пока еще любим, но, кажется, осень
наступает и в нашей любви.

Это грустно и чуточку больно,
но настали вдруг серые дни.
И, увы, после солнца и ясного неба
моросят бесконечно дожди.

Впереди холода и невзгоды,
не всем дано без потерь их пройти.
Разойдутся в ночи, разойдутся у многих,
разойдутся, возможно, и наши пути.

Может быть никогда мы не встретимся больше,
я буду с другой, а ты будешь с другим.
Но в сердце моем сохранится бессмертник
первой, недолгой – но первой – любви.

* * *

Каникулы. Иду январской ночью
Родным поселком, а сугробы в рост.
Дорога к дому хоть длинна не очень –
Мои ботинки не под тот мороз.

Вот дедов дом. Я у порога.
Звоню, стучу... Ни звука из сеней.
Уж подзамерз, струхнул немного –
Не «дать бы дуба» у родных дверей.

...Я здесь родился. Здесь рвало при кори,
А вскоре скарлатиной заболел,
Трахома, свинка и другие хвори –
Все это в первые пять лет успел.

Приятелем по играм был ягненок –
Он прямо в доме с нами обитал.
Я ведь истерику устроил не спросонок,
А потому, что дед его освежевал.

Здесь репродуктор, что с войны оставлен,
С прискорбьем в марте дому сообщил,
Что наш «отец и вождь», товарищ Сталин,
Нежданно и негаданно почил.

Ни рыданий, ни стенаний, ни злорадства
Тогда увидеть мне не довелось.
Размеренная жизнь крестьянства
Шла как обычно, как уж повелось.

Не все детали память сохранила,
Но крепко эпизод, один, запал:
О реплике, что бабушка беззлобно отпустила,
Отцу спустя десятки лет сказал...

Теперь мозг взвешивает альтернативы,
Нога ритмично громыхает в дверь.
Гнетут нерадостные перспективы?
Не вешай нос студент, не паникуй и верь.

Родных в поселке не один десяткок,
Изб – десять, или более того...
Но большинство уж спит – таков порядок.
Не всех найду – я не был тут давно.

Стучать в окно?.. К нему подхода нет:
Сугроб велик – утонешь с головой.
Соседи?.. Света ни в одном окне.
Попал, как кур в ощип, хоть волком вой!..

Вдруг шарканье шагов. Скрипят запоры.
Пахнуло чем-то близким... И теплом.
Потом объятья, ахи, вздохи. Разговоры
За ужином. Он скуден, искренен, знаком...

Прошло лет пять, и стариков не стало.
С тех пор других родных ушло немало...
Часы бегут... Итог их бега прост –
Все более родным становится погост.

* * *

Яремча. Турбаза. Отроги Карпат.
Сосед весь в бинтах, но храбрится.
Морем пахнет, рокочет порог-водопад.
Засыпаю легко. Крепко спится...

Усадьба в Надворной, «парадный» зал
И стол накрытый хлебосольно, чинно.
Все (западные) украинцы – я «москаль»,
Но разговоры льются дружелюбно, мирно.

Что с вами теперь? Написали бы мне,
Как дышится вам в самостийной стране?