Об авторе. 17 лет. Живет в Ростове-на-Дону (Россия).

1.
Пьяная лошадь с собачьим оскалом
Топчет убитого ею же всадника.
Рядом смеется, в ручонках с бокалом,
Жена его, в белом,
по случаю праздника.
Череп проломлен, раздробленны ребра,
Кожи лохмотья летят феерично;
Скачет лошадка задорно и бодро
По месиву тела, ржа неприлично;
Крысы уже доедают гостей;
Кто-то, в надежде сбежать, еще ползает;
Собаки, в бою за остатки костей,
Рвут глотки друг другу - Дешевая проза.
Женщина-карлик с мерзкой бородкой
Тянет младенцев из банок стеклянных,
Что формалином залИты и водкой,
Чтоб дольше хранить этих выродков странных,
Чинно кладет в золотую посуду,
Вальяжной походкой несет их пирующим,
Тянущих руки к пустому сосуду,
В котором ни капли - назло негодующим.
Хромой и убогий слуга-оборванец
Поливает изрядно бензином столы,
Пока шлюхи на них продолжают свой танец,
А слепой в этих мразей метает ножи.
А смысла здесь нет, как ни в чем на свете.
Вылита просто изнанка души.
Пора бы поджечь её, к чёртовым детям.
Слуга постарался с бензином. Спеши.

2.
Давайте, заткните мне рот,
Убогие адские слуги!
Давайте, толкайте вперед;
Давайте, свяжите мне руки;
Разбейте мне в кровь лицо;
Давайте, сломайте мне ребра;
Залейте мне горло свинцом,
Если я вам не стану покорна.
Под ногти вгоняйте иглы,
Перебейте мне пальцы рук;
Вскрывайте все вены и жилы;
Мне плевать на весь спектр мук.
Обвейте всё тело цепями;
Изрежьте хлыстами спину;
Оденьте ошейник с шипами,
Тащите на гильотину.
Обливайте холодной водой;
Прожигайте мне пеплом кожу;
Ни за что вам не сдамся живой,
Танцуя на Углях, до дрожи.
Ну что у вас там еще?
Забросайте меня камнЯми,
Отправьте в клетку со львом;
Топчите меня ногами.
Используйте весь арсенал -
Электрический стул и выстрел.
Я вам душу свою не отдам,
Ничтожные, жалкие крысы.
И от слов своих не откажусь!
Не покину своих территорий!
И пусть буду мучаться, Пусть!
Зато я останусь в истории.
И вам, до конца ваших дней,
Будет сниться один кошмар -
"Непокорная" на костре
Поёт, превращаясь в пар.

3.
Воздух моей зимы связан будто из тонкой шерсти.
Моя ночь тихо тает к шести,
Не боясь уже ласковой смерти.
Ночь сворачивается молоком
На металле стального Утра,
Или черным, худым котом
На крышке чуть теплого люка.
Или жалким, побитым псом.
Или кольцом гадюки.
Моя ночь залезает в коробки
И прячется в арках.
Греет уставшие ноги
На мокрых лавках
В озябших парках,
Обнаженных уже к декабрю.
Грязный шлейф подобрав с дороги,
Моя ночь молча встретит зарю,
Укутавшись в стылый ветер,
Погасив свечи редких звезд.
Её образ бесформен, но светел,
Её образ и сложен, и прост.
Она ярка, словно свет софитов
И безлика, как горный мост,
Качающийся над оврагом.
Но к шести нужно быть "в дверях",
Махнув рваным, белым флагом.
И тяжелым, степенным шагом
Отступать, растворяясь в тенях.