Об авторе. 49 лет. Живет в Вексфорде (Ирландия).

Родина

Я русский в нерусской стране,
Как-будто с собою в войне.
И Родина здесь, и Родина там,
Но улетаю к чужим берегам.

В первой Родине я гражданин.
Вроде сын, но совсем не любим
И не будет моим здешний dievs,
И коробит меня слово krievs.

Не хозяин я здесь и не гость,
В чьей-то глотке застрявшая кость.
Хоть родился я тут и рос,
Уезжаю, uz redzesanos.

А Россия мне вместо второй,
Но и здесь я не свой, не чужой.
Стала родина русских традиций,
За границею мне, заграницей.

С детства помню я образ врага
И запретны были берега.
А сейчас по капризу времён
На работу лечу в Альбион.

Станет третьим английский язык,
Хоть не наш, но ведь тоже велик
И пока будет труд мой в цене,
Жить в далёкой, не русской стране.

Память копит усталости бремя,
Вечерами включаю "Время",
Надоест, посмотрю РТР,
Погрущу о стране СССР.

Та, что Родиной бЫла когда-то,
Но дорога крива и горбата
В этом мире пустых перемен,
Отчужденье несущих измен.

Лондон, Рига и даже Москва,
Для меня ныне просто слова
И быть может моя лишь вина
В том, что Родины нет у меня.

Уставшее тело я на ночь сниму

Уставшее тело я на ночь сниму.
Пускай средь перин отдохнет.
Сон двери откроет в манящую тьму,
В неведомый мир позовет.

Я каждую ночь в этом мире герой,
Иль судеб невольный творец.
Сизифом сижу под своею горой,
А рядом из шприцов венец.

Великий воитель, бродяга и мот,
Невинная жертва теракта.
А завтра я зритель, который лишь ждет
Чужого спектакля антракта.

Бывает, что страхом накроет весь в мир
И ужасом стон захлебнется.
На бойне скота козлоногий сатир
В последней агонии бьется.

Случалось в томленье блондинку прижав,
Стремишься на встречу оргазму,
У нового сна мудрость жизни украв,
Склоняешься в мыслях к маразму.

Я падшей девицей к распятью прильну,
Трибуну протру депутатом,
Потом в лепрозорий, познавший чуму,
Во вшивом окопе солдатом.

Скупец и транжира, мессир и палач,
Статистом в немых кинолентах.
И хохотом станет в истерике плач
В непрожитых жизнью фрагментах.

Снов многих не помню и это не зря,
Не все еще здесь в моей воле.
Пусть крик петухов, ярким светом заря
Спасают рассудок от боли.

Я тело одену, я вновь пациент.
Не быть моим венам в накладе,
ГалОперидолом грозит мне рецепт
И связаны руки сзади.

А может быть, это опять только сон?
Скорей, кто-нибудь, пусть разбудят.
Но слышится звоном итог похорон:
"Пусть пухом земля ему будет."

Я каждую ночь в этом мире герой,
Иль просто невольный творец.
Сизифом сижу под своею горой,
Сплетая терновый венец.

Ад

А, если есть Бог, то значит есть рай
В него попадут все святые.
Но, если есть черт, то значит есть ад,
Там будут святые иные.

Ждут вас Люцифер и король Велиал
И с этим вы больше не спорьте,
Что, если сюда негодяем попал,
То будешь в огромном почёте.

Не станет же чёрт брата чёрта пытать.
Он просто объятья раскроет,
Расширится больше нечистая рать,
Которую демоны строят.

И в этом аду подлецы победят
И всё, что не сделали смогут.
Для них факелАми распятья горят,
Ваал освещает дорогу.

Сторонников встретит любезный Харон.
Кисельными водами Стикс
И манною кормят с обоих сторон
Убийства, насилия, риск.

Всех в Лимбе фильтрует Минос судья,
И души идут по этапу.
Кого-то пропустит, кому-то нельзя,
Но с каждого требует плату.

И движутся судьбы к поступков весам,
Давай поскорей выбирай,
Все те, кто грешил пойдут по кругам,
А сонм остальных в тусклый рай.

Девять ада кругов, похоть, как водопад,
Ураганом страстей и разврата.
Во втором ты найдешь свой Эдемов сад,
Будет ждать тебя там Клеопатра.

В третьем круге столы, пищи дивной полны,
Тамадою пёс Цербер гуманный.
Будет вечным банкет в честь рабов Сатаны,
Пусть обжорами станут гурманы.

Скупость, жадности зной, золотою горой
Утолит Плутос бог всех банкиров.
И доволен судьбой, обретёшь свой покой
В казначейских хранилищах мира.

Ну, а в городе Дит снова Фюрер кричит.
Знать в почёте у них бесноватый,
Минотавру он друг, снова миру грозит,
Маршируют с хвостами солдаты.

Там в эссовских касках черти стоят,
В путь к евреям опять с холокостом,
Будет свастикой башен Кремлёвских наряд,
От арийцев к арийцам вопросом.

Гнев, уныние прочь, смогут грешным помочь,
Им устроив о Боге дебаты.
Сквернословят и лгут, в аду грязи приют
И не ждут никакой здесь расплаты.

И когда Горбачёв к Люциферу на зов,
Нет, не бойтесь, конечно достоин.
Ведь такой пустослов найдет место без слов,
Будет выбором очень доволен.

Ледяной мир Коцит, льдами тёмными крут.
Отдыхают злодеи в нирване.
Здесь Иуда и Брут, злу оссану поют,
Грех предательства душами правит.

Затаившийся зверь, копит мощь Люцифер,
Торопя всех к нему собираться.
И чистилища дверь в прах сотрёт, как барьер,
В рай ворвётся с творцом поквитаться.

И вливается желчь, страх не ведая, в ад,
Под сапог подминая просфору,
Мир губя и толкая в безумия мрак,
Превращая в Содом и Гоморру.

Так, давайте же встанем все у зла на пути
И карая преступников строго,
Все круги воспитания должны мы пройти,
Чтобы в ад позабыли дорогу.