Евленья ВИНОГРАДОВА. Живет в Великом Устюге (Россия).
Кусок из провинциальной поэмы
Поёт синица о своём, - поближе к солнцу, - с верхней ветки.
- Живём, родимые, живём, - ей вторят прыткие соседки.
“А мы в кой век не соблюдём! Христовым Светлым Воскресеньем
на Литургию не пойдём”, - я заявляю сыну Сеньке.
Без кулича и без яиц, под вечер в Пятницу Страстную
последним рейсом ( всё катись!)... Отставить Крест и Одесную…
О, вольным – воля. Мы к родне. А там, - айда на дискотеку!
По-полной справим юбилей Серёги - зятя-человека.
Мой отрок (чудо!) зажигал (так не по-детски!) ночью в клубе,
а после сауна… и там воочью цвёл в девичьей клумбе!
Ундины прыгали в бассейн, неточно пели в караоке.
По-вологодски в громкий смех мы не стеснялись сочно окать.
И я (признаться, - без кутюр), под водочку и изабеллу,
пыталась испускать “Ноктюрн” из глотки зычной неумело.
…Под возлияния и шум, наш праздник, поглотив субботу,
гулял на чёртовый расчёт...
... уволен был мой зять с работы…
О, пир во времена чумы… В жару, и в строгие морозы
все десять лет (герой Чечни) чинил Серёга паровозы.
И вот кормилец прячет взгляд, шутить пытается как будто.
МудрЁнее, - не мудреней грозится стать любое утро...
…. Домой, ЛиАЗ! - дай беглецу вернуть привычное пространство.
Мне не терпелось поскорей раздеться, - не к лицу мне красный!
В противной каше снеговой ( до самой икроножной мышцы)
град дивных храмов и церквей (на купола их гадят птицы )
стоит. И ровно ни-че-го… (вот на хрена страховка СНИЛСа!?)
сугроб метровый за окном, - и тот (подлец!) не изменился.
Собака ластится у ног, кошшонка выгибает спину.
Всё, как всегда… всё, как всегда… “ВСЁ КАК ВСЕГДА”, Господь, помилуй.
