Живет в Михайловске, Ставропольский край (Россия).
Экзистенция
Экзистенция проложена венами, словно водопровод,
по которому кровью по трубам течет душа,
на работу и в ночь, в какой-нибудь город, село
или бес стучится по стыкам и стенкам ее ребра,
иногда — утекает прочь в Украину или США.
Не дай враг или друг, вдруг прорвет, потечет -
без сантехника тут ни о чем, никак, ничего,
плоть слаба — выручает шаман или врач,
в пограничном случае — Бог, в худшем палач,
впрочем, много зависит от барской шубы с плеча,
а еще из какого удела и воска свеча отлита и блат
и напишут отчет, плагиат, а быть может хороший роман,
где герой, как всегда идет вдаль или вдоль острия,
там где лед слишком хрупок и ржа подточила, и йод
или ложь вместе с ложем, а чаще сундук мертвеца
и оббитые медью трубы зовут и игриво звенят -
человек смотрит вечно или на вечный огонь.
Где межа и где рот небо держит крепко, в стакан,
как атлант свои щеки и роль не выпуская из рук
из которых течет алкоголь, на чело святая вода,
и слеза вместе с тушью, как мед из пчелиных сот,
где одно - что вверху и внизу от макушки до пят
и не знаешь, а вот, что там вырастет - рай или сад
или ад, ли гора перед носом, а может и горб за спиной.
И что камень поднимешь, что бросишь, разрубишь бревно -
все равно, все равны и не надо рубить сгоряча,
там одно все во всем, что легко как мечта и перо,
а порой тяжело как печаль или цепи Пьеро и мечта
или мачта и меч, эта мантра, брахман, один йог бытия -
где ничто. Только ты или я, или я это ты или я...
Уха
Будут сиять у ног – кости и шелуха...
Как говорил Ван Гог: «Все на земле – уха…»
Александр Кабанов
Демьян был беден, а факир был пьян.
И у факира был баян.
И в баре при честном народе
он говорил, и больше: пел Демьяну о природе
греха, добра и зла, про этот странный мир.
Пел и хрипел, и причитал: «старик,
увы и ах, но не осталось Эвридик,
ради которых и аид не страшен.
Мы стали старше, брат, и нас окрасил цинк.
И всё вообще летит к чертям собачьим.
Всё дело в том, что клоуны остались,
побеги дали, укрепили корни,
когда уехал цирк и связь времён распалась...
И возвратились боги на Олимп,
а я - я опоздал на этот чёртов поезд.
О бедный Йорик - грянул Рагнарёк
теперь закрыли вот и тот пивной ларёк
в котором столько утекло сушеных рыб,
и я забыл, повесил на крючок давно,
забив на всё, потрепаный цилиндр
в котором жил когда-то был весёлый кролик.»
И пел, и пел. Ну а Демьян, конечно, возражал
и говорил факиру: «тут ты брат неправ,
не всё потеряно пока наверняка,
Ван Гог свидетель - это лишь палитра,
возьмём сухого мы сейчас ещё поллитра
или что проще - пива полтора,
пойдем ко мне, там дома у меня уха.»
Бусидо
Безумный Word подчеркивает красной линией,
на слово «нунчаками» выдает - «канунами».
А я вспоминаю, вот думаю -
про прошлое просто и с Брюсом Ли
и школу, и те времена далекие -
где целую жизнь.
Где выходили на ринг во дворы -
мы, пацаны, из видеозалов - драконами,
где воины молча смотрели нам вслед
и черный берет расходился на черный пояс,
но поезд уходит, увозит все дальше от лет,
тех лет, а похоже - из боя и в поле к покою.
И путь из кино вспоминается реже порою,
чем основной, - приоритет, институт,
где разобьется жестоко любовь или лоб,
обманут, соврут, в первый раз предадут
и в жизнь твою крепко врежется труд.
Искания новые - старое перечеркнут,
замылит дороги, память наденет оковы -
работы, усталости, лишнего лиха на фунт,
где вспомнишь другое и только. И все же
нет-нет промелькнет, и ты спросишь у Бога -
а с кем вы сейчас мои мастера кунг-фу?
