Живет в Минске (Беларусь).
* * *
Знаешь, иногда память болезненным сполохом
Схватит часы между нашими "привет" и "пока":
Город, вытканный из октябриного шолоха,
Драпируется струями табака,
Мы – как строчки на залистованной улице
(Три года прошло, а кажется: больше ста!),
Ночь у фонаря пошло кружится,
Словно стриптизерша вокруг шеста,
А скверики искристо воспламеняются,
Чтоб потом потеряться в складках темноты.
Впрочем, знаешь, здесь мало что меняется.
Я все так же влюблен и потерян.
А ты?
БАЛЛАДА О ВЗАИМНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ
Осенний лист – как мое одиночество –
Погрызен туманом, угрюмый, рваный.
Я родился на улице среди ночи,
Чтобы слиться с брошенным караваном
И застрять между ржавой статуей Ленина
И рекламными стендами Coca-Cola.
Я весь Твой, до дрожи в коленях, –
Твой воплощенный голос.
Город дрожит, юродствует босо,
Нервно плюется светом зловещим,
Идиотский сон, как картина Босха,
Неряшливо спутал чувства и вещи.
"Помоги мне вырваться из дымного плена", –
Кричу и здесь понимаю внезапно:
Я весь Твой, до дрожи в коленях, –
Твой воплощенный запах.
Память застыла гипсовым слепком
Вокруг Твоего последнего взгляда,
Он был такой просветленно-крепкий,
Словно пророк со стаканом яда.
Безликий город, Ленин и прочие,
Если б вы хотя б вполовину знали,
Как же взаимно быть Ее одиночеством
И мерилом Ее печали.
ЗАБЛОКИРОВАННОЕ
Созрела ночь на самом дне у дня,
И темнота касается меня
Туманной бестелесной незнакомкой.
В глазах – крупинки звездного песка,
А город, как чертеж, нелепо скомкан,
Размыт дождями, стерт наполовину,
И винно бродит чертова тоска,
Когда под небом ни черты не видно.
Чадит луны пузатая свеча.
Сон города барочен, но порочен.
И – видит Блок! – когда-то были ночи
Фонарней и аптечней, чем сейчас.
Страницы автора в Сети:
