Живет в Днепропетровске (Украина).
ЗАКОН И НЕБО
Последний лист
Когда уронит лес последний лист сухой...
Афанасий Фет
Когда уронит лес последний лист сухой
И в городском саду – такая же картина,
Я выберусь, ведом, как сеятель сохой,
Не дьявольской стезёй, а мутною путиной.
Я выберусь из мест, где ясно всё давно,
Где страшно в темноте и жутко на рассвете,
В забитые края, где сила в гаме, но
Ещё зовёт простор и рядом воет ветер.
Я выйду подышать, а не наоборот,
Меня нельзя учить ни вере, ни безверью.
Дождись меня у тех, зияющих ворот.
А райские ль они иль это в бездну двери –
Узнаем, помолясь, набычась, изойдя
На то, что всем давно и ясно и знакомо.
Пройдёмся по краям, по скрепам и садам.
А райские ль они – узнай у военкома.
Осыпятся вражда и время шелухой.
Останемся мы там, коль разойдёмся даже...
Когда уронит лес последний лист сухой,
Последнее «прости» уже никто не скажет.
Проснётся новый мир, беспамятен и чист.
Но без просвета бдит казённая эпоха.
Ведь присными давно исписан сухо лист
О том, кто виноват, что хорошо, что плохо.
Кто взял в иконы ложь, кто в эту шкуру влез –
Он ведает, творя. А что другие люди?..
Последний лист сухой когда уронит лес –
Хотелось бы забыть. Но будем помнить. Будем...
Время
Время мчится без оглядки, как трамвай в ночи.
Вьются старые повадки, сколько не молчи,
Сколь не думай, как не ведай, не кляни гурьбой.
Ложка просится к обеду, но уже отбой.
Жизнь смешалась и вспотела. И слежалась вcя.
Силу мысли с массой тела тщательно неся.
В отражении сплетенья – фикса и фискал.
Следом тленье ходит тенью. И царит тоска.
Поперхнулся ангел ложью и за край сбежал.
Месяц выдался тревожный из-за рубежа,
Где метисы и метизы служат сатане,
Где размажут по карнизу и слегка к стене,
Чтобы славно ночью пыльной предъявить билет.
Контролёр такой субтильный – кожа да стилет.
А трамваю лучше лесом, в парк ушли не все.
Обретёт покой повеса в лесополосе.
Раз пошла такая пьянка – гладь покроет сыпь.
Не кроши батон, тальянка, и крупу не сыпь.
За надеждами дорогой – веры грабежи.
Время выйдет из острога, если побежит.
Повстречаются украдкой думы и дела.
Благость и покой на грядке нам судьба дала.
За собой не успеваем, вырваться невмочь.
Лишь последние трамваи оглашают ночь.
И приплыли, и не ждали в сумрачной дали,
Предрекая не медали полотном Дали.
Месяц выйдет из тумана прямо в канитель.
Без обмана и кармана хроники не те.
Так куда, зачем и кто же надоумил бы?
Подошла пора итожить – как же без мольбы?
Без пальбы и побуждений?.. Не за то страдал!..
Время вышло. По нужде ли? Или от стыда?..
Закон и небо
Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом –
звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас.
Иммануил Кант
И ответом встали перед его глазами три лозунга на белом
фасаде министерства правды:
ВОЙНА – ЭТО МИР
СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО
НЕЗНАНИЕ – СИЛА
Джордж Оруэлл «1984»
Дороги, не выбрав нас, оставили это дело,
где без дураков – «равняйсь» и смирно зима редела,
по гроб обретя приют, и ордер, и справку всуе,
так верилось, что в раю всем оттепель нарисуют.
Но звёздное небо в цинк слагало аз, буки, веди.
Столь нравственный doublethink был правильно переведен,
дурманящим сквозняком вплетя в новостей бельканто
один, но сплошной закон из Оруэлла и Канта.
А выйти хотелось в сад, где лето, цветы и юность,
где годы ушли с глиссад, чтоб мутная явь свернулась,
где нет для тоски причин, где путь стережёт удача,
где мир о любви кричит и лишь от разлуки плачет.
Но вышло слегка не так, совсем не туда, не с теми.
Надеждам цена – пятак, коль ложь разъедает темя,
коль время, пробив торос, упёрлось, покрывшись страхом,
в один, но сплошной вопрос из Гегеля с Фейербахом.
Хоть памятью нос утри, хоть мозг засади травою –
моральный закон внутри, а звёзды над головою,
а мир – это не война, незнание – нет, не сила,
свобода рабам дана, чтоб мерзость их не косила.
Всем «пишущим в спортлото» хватает икон и хлеба.
Но хочется верить в то, что это не мрак. И небо
всесильное, охренев, разверзлось не вечной карой –
сплошной темнотой в стране Высоцкого и Макара.
