Живет в Риге (Латвия).
КАРТИНКИ НЕ С ВЫСТАВКИ
Торговка рыбой
Торгует рыбой женщина, почти старуха.
Под пальцами её искрится рыбье брюхо,
к прилавку прилипает чешуя.
Волнуется народ ( всё больше тетки) -
у свежего товара век такой короткий;
они с утра за свеженьким стоят.
Черпак в руках, как злой топор над грязной плахой;
здесь пахнет тем же самым, чем и прежде пахло,
и выбора у рыбы просто нет.
Торговка продаёт отборных карпов
и ждёт очередных и февралей, и мартов -
она который раз даёт обет
покинуть пост.Но больше по слепой привычке;
и вот уже движением, таким обычным,
хватает рыбу. Бьётся в сетке карп,
затем в чужой тряпичной сумке бьётся;
он больше не увидит ни воды, ни солнца...
Торговка, протерев нехитрый скарб,
смахнёт в коробку из-под леденцов чешуйки.
Прольются серебром чешуйчьи чудо-струйки -
им ждать теперь до самого утра,
когда все собранные, все, до самой мелкой,
отмеренные пощепотной щедрой меркой,
она, до неприличия добра,
раздаст старухам, жмущимся к углу прилавка;
возникнет непременно небольшая давка.
Но немощный недолог пересуд,
и, радостно, кульки в горстях зажавши,
в отсутствии источника не видя фальши,
старухи вечный символ понесут.
Дочери
Ты будешь маминой маленькой девочкой;
я же - по прежнему преданной мамой.
Ты улыбаться мне будешь доверчиво,
я улыбаться стану, упрямо
не признавая отсутствия вечного
в небо ушедшей; и просто не в силах
выдохнуть имя во тьму. Богу нечего
мне возразить. Я тебя воскресила.
Картинка
Ночь кончилась, выдохнув утро;
горчит остывающий кофе,
крупинки вращаются в мутном
растворе. И муха не сдохнет
никак между стёкол оконных,
борясь с наступившей зимою.
Что толку? Такие законы.
Я тоже, бывает, заною
над пыльным несбывшимся хламом,
пытаясь природу оспорить..
О чём я? Ах, да, я о главном.
О главном, всегда, априори:
вот люди ненужные - вышли,
когда стали лишними страсти;
вот дождик пролился на крышу
и плачется, стар и несчастлив,
заброшенный дом на отшибе,
где запах таится полынный..
И Бог, даже спящий, всё видит.
Во сне. Но не правит картину.
