Живет в Москве (Россия). Визитная карточка участника.
Тишина
Рай-погребок, исполинские пяди
в над головой голубеющем чаде
циркулем чертит проказник Кондратий
от послетеменья и дотемна.
Там соловьём заливаются лиры,
там от Евфрата до Гвадалквивира
нежными сводами этого мира
держит в объятьях меня тишина.
Что же там я?.. может быть, мне расскажет
царственный глас колокольни Беажа
или седая окрестная пажить,
сочная, словно английский газон.
Или свободой, заблудшею где-то,
или над лавою дремлющей Этной,
или же пятою частию света
будет ответ до меня донесён.
Прощались, словно умереть...
Прощались, словно умереть,
а здесь всё кануло в бессрочье,
лишь поголовьем автосельдь
удвоилась в дворовой бочке.
И сквозняки по лицам бьют,
как встарь, помойною шрапнелью,
и утомлённый квохчет люд,
и день, от крыши до панелей
пройдя по шашечкам оконц,
где дух мимоз и сумрак донный
(мимезисом зашедших солнц
над покорителями оных),
уйдёт в оранжевый бордюр
(такую б радость - за фасады!),
в дорог изорванный кутюр,
в траву - отраду летокрадов...
Повечереет. Вдалеке
створ памяти споёт скрипуче.
Легко потреплет по щеке
ладошкою залётной тучи.
И кот в лохматом неглиже,
тщась на ступеньках примоститься,
лизнёт лениво фаберже,
подмигивая воробьицам.
Поэзия
Мановеньем архэ, лихорадкой грёз,
звоном сердца, мехами алькова,
безмятежностью шутки, всерьёз -
под эгидой полночного крова
зачинался с окраин листа,
закрывая глаза на декорум,
танец букв. И, от уз тишины устав,
через раструбы литерных горнов,
из груди воспалённой волхва,
в сумрак вея, как бризы в парус,
растекались звучанья, вливаясь в слова,
окаймлённые вздохами пауз.
И мотив, полноводный, как Нил,
по пространствам иссохшим княжил,
торил тропы, звенел и поил,
в первобытном зашедшись раже.
Золотил лепестки со шпалер,
голосил, не чураясь фистул.
Над стадами унылых галер
грозовыми армадами виснул...
Но тесна стала келья листа -
новых па не добыть паркету.
И в ладони, со вздохом: "Тщета...",
было скомкано пиршество света,
водопады отняв и ключи,
омертвив всё живое до хруста.
Лишь пустыня огрузшей ночи
раскалённые застила русла...
И от искры окна, прямиком
по асфальтовой пепельной тверди,
утро лёгким своим ветерком
гнало сор искорёженной меди.
