Живет в г. Петах-Тиква (Израиль). Визитная карточка участника.
* * *
Мы снова одни на осенней планете.
Друг к другу легко вспоминаем дорогу.
Всё дальше орбиты, где кружатся дети.
Всё ближе сюжеты, где тень и тревога.
В гостинице пусто. В глуши деревенской
за ужином к месту вино и усталость.
И шницель, как вальсы, и легкий, и Венский.
И жизни - ещё половина осталась.
Хозяйские дети, два русых мальчишки,
внизу собирают бумажного змея.
И воздух прозрачен и звонок. И слышно,
как падают листья, и яблоки зреют.
Хозяйская старая сторожевая
зевает у входа на серой подушке.
Я ёжусь невольно, очки надевая,
и пальцами грею холодные дужки.
Мы ходим на берег гулять вечерами.
Селенье, как пледом, укрыто туманом.
И в маленьком озере между горами
душа отражается в ракурсе странном.
Холодное утро. Так тихо на свете.
В альпийской деревне - воскресная месса.
Как было бы славно найти после смерти
для следующей жизни
такое же место.
Иерусалим
В отраженном свете столицы
Вьют, как ласточки, гнезда в скалах
Мои братья, иерусалимцы,
Звонкий воздух у них в бокалах.
Пробиваясь за рамки улиц,
Поднимаясь ростком граната,
Этот город меняет угол
Отраженного в небе взгляда.
Он себе выбирает души,
Свой витраж украшая синим.
И не каждый, к нему идущий,
Может этот подъем осилить.
Здесь бледнее кусты сирени
На холмах, где царят оливы,
И, как угли, огни селений
Раздувает ночь торопливо.
Можешь в гору ползти упорно,
Можешь в город нести поклажу,
За прозрачным его забором
Остановит прохожих стража.
И, равны у заветной планки,
Все замрут без тоски и злости.
И врата стерегущий ангел
Нам кивнет:
Проходите.
В гости.
Звезда
Гори-гори, моя звезда,
немного времени осталось.
Там впереди сияет старость,
и пламенеют холода.
Звучи, зимы земная речь
про грипп и гречневую кашу.
Пока душа парит и пашет,
друг друга мы должны беречь.
Звени, безумная вода
дождя по стёклам или Стикса.
Когда придёт черёд проститься,
дай Бог не потерять стыда.
Гори-гори, моя звезда,
небесный друг чертополоха...
Здесь скалы сотканы из вздоха
и в камне дышит высота.
Гуляй иглою по холсту
холмов, где свеж туман, как губка,
и иорданская голубка
вспорхнув, оставит пустоту.
