Живет в Риге (Латвия). Визитная карточка участника.
"Не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле"
(Мидзару, Кикадзару, Ивадзару)
Тишина
В квартире тишина, лишь изредка поёт
замёрзшей снеди песню холодильник.
Желтеет леденцом забытый в блюдце мёд;
отсчитывает старенький будильник
секундное житьё. В замызганном окне
теряется проснувшееся утро,
в попытках скоротать с окном наедине
недолгие часы. Но поминутно
зачатый ночью день становится взрослей;
молчание сменяется негромким
звучанием. Слетев с верхушек тополей,
вороны разбегаются. Обломки
рассыпавшихся фраз сметает тут и там
измученный похмельем местный дворник,
и шепчет гимн метла его лихим трудам.
В углу затихнув, кухонный затворник -
ты думаешь спасти свой внутренний покой
и смысл собрать, рассыпавшийся просом...
Молчи, не говори; молчание - такой
удобный для затворничества способ.
Пока молчишь - всё просто, очень просто...
Возвращение
Закрой глаза - тут не на что смотреть.
Закрой скорей. Не надо отвлекаться
на красную расплавленную медь
на небе, ожидающем миграций
наивных перелётных чудо-птиц,
по прежнему стремящихся вернуться
в края, где из волшебных небылиц
ковры цветные бабочками ткутся;
где клевер у дороги мал и бел;
где робок и незрел ещё орешник;
где, сорванный, оставил чистотел
рассыпчатость следов. В местах нездешних
скрывается тяжёлая печаль,
а здесь душа парит на пару с телом,
которое взлетает невзначай,
от края оттолкнувшись неумело.
Ещё стоит нетоптанной трава
у той черты, где очевиден финиш..
Закрой глаза - так ярче синева;
закрой глаза. Я знаю, ты увидишь.
Без зла
Закрываю глаза в нирване;
я не слышу. Захлопнула рот;
дух внутри у меня обезьяний.
Но, быть может, и наоборот -
я внутри обезьяньей кожи
уже целую тысячу лет,
на бурятского ламу похожа,
чей никак не родится скелет;
размышляю о смысле вечном,
наблюдая незрячим зрачком,
как во мраке безгласое нечто
еле слышное ловит сачком.
