Поэт, главный редактор альманаха "Письмена" (Латвия). Председатель Гильдии поэтов Балтии.

Юрий КАСЯНИЧ (р.1955). Поэт, прозаик, переводчик.
Член союза писателей Латвии, союза Российских писателей, Балтийской гильдии поэтов.
Редактор поэтического альманаха Дней русской культуры в Латвии «Письмена» (2012-16).

* * *

Да, с потолка небес беру подсказки.
Бросаю камни, что на сердце давят,
в свои неполотые огороды.
Не буду ждать у моря непогоды,
из грустных мест, где наша пропадала,
я на своих двоих, в которых – правда,
пойду дорогой, что легла, как скатерть,
чтоб до кудыкиной горы добраться,
где мягкий прошлогодний снег заносит
слова, что как-то я на ветер бросил...
Туда б унес как две зеницы ока
тебя одну и, если канем в Лету,
то лишь вдвоем и поминай как звали!
Пока ж премьеру лебединой песни
отложим... но – в какой короткий ящик!
На волоске, отделавшись испугом,
живем, где платят нам не той монетой,
не называют вещи именами,
где всяк, без дураков, обидит муху,
где днями – из порожнего в пустое,
где стреляные воробьи все так же
дерутся за какие-то коврижки,
где горы золота сулила вечность,
но вилами по глади вод писала...
где солнце как безбожный одуванчик
восходит над кисельною рекою,
где мы живем как белые вороны
и гнем своё – выращивая розы,
на камне камень все же оставляя...

СТЕНА

Зачем ковыляешь проулками прошлого
так часто туда, где дымится окраина,
как чайник, забытый на кухоньке?
крошится
под градом и ветром стена неопрятная;
видна, как исподнее, кладка кирпичная;
за тем кирпичом обучался ты грамоте,
пиликает в памяти детство скрипичное;

теперь же, испачкана новыми граффити,
как снимок тревожащий у рентгенолога,
стена подступает с немыми вопросами –
одержит ли крестик победу над ноликом?
куда так стремятся, как лебеди, простыни
с веревок двора?
                           отчего наказание
приходит не к тем, что его заработали?
не клонится ль стать безразмерной казармою
наш мир толерантный, где пахнет карболкою
от патологической дезинфекции?

заждавшись мессию, а может быть, мастера,
смотрю я на стену с невидимой фрескою,
где брезжит мадонна;
                                соседствуем с масками,
посаженными на цемент лицемерия,
контакты кончаются часто – терактами,
и тень за тобой, как старушка в альцгеймере,
шагает, боясь, что совсем потеряется
в толпе, где юнцы забывают кириллицу;

рыдает, – поняв, что себя прогорланила, –
душа за сараем над ржавыми крыльями
по юности сбитого доброго ангела.

ЗНОЙ

веткой зацветавшего шиповника,
сливочною пеной, белизной
жаркое, пожарное запомнилось
лето, что внесло знобящий зной;

солнце в полдень хохотало зычно,
ночью тлела душная постель,
мы молились ливню – как язычники,
высыхая рыбами в песке

сыпался июль на плечи города
за апаши воспаленных крыш
небо выцветало как цикорий
ты за что караешь и коришь?

стали тени тонкими, как бритвы,
пересох пейзаж и побледнел,
точно губы после долгой битвы,
что считают выживших людей

{jacomment off}