13 Октября, Воскресенье

Подписывайтесь на канал Stihi.lv на YouTube!

Андрей КОРОВИН. ТОП-10 "Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016"

  • PDF

KorovinСтихотворения, предложенные в ТОП-10 "5-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016" членом Жюри конкурса.  Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2016 года.



1 место

Вадим Заварухин, Челябинск (Россия)

* * *

Когда приходит тишина
ночного города и мира,
теряет контуры квартира
и растворяется стена.

Томится пауза. Из тьмы,
из онемевшего начала
игольно, крошечно, песчано
вступают звуки и шумы.

Прошел под окнами трамвай,
в буфете чашки задрожали,
и крыши медленно съезжали
под низкий гул бетонных свай.

За облаками в Абакан
бежит состав по-тараканьи:
звенела ложечка в стакане,
и в подстаканнике стакан.

И, как по нотам, им в ответ
сверчки, кузнечики, цикады,
ночного юга пиццикато
и треск змеиных кастаньет.

На перевалах темных вод
резвится битых склянок стая,
синкопы шалые вплетая
в волны размеренный гавот.

Такое тутти-ассорти,
что из зудения и хруста
произведение искусства
вот-вот должно произойти.

Но, всходит белая заря,
и звуки стихли, растерялись,
как будто канули в Солярис
всего земного декабря.



2 место

Анонимная подборка 256

Огонь!

не отводите взгляд
куда-то в высоту –
я маленький солдат,
забытый на посту
у бывшего жилья,
заросшего травой...
не оловянный я,
не сказочный – живой.
гляжу, чеканя шаг
единственной ноги,
как в кукольных домах
пылают очаги –
и корчится в огне
картонная стена,
и снова бьёт во мне
крылом моя война,
и раздирает вой
раскрашенные сны...

... я пёс сторожевой
уехавшей страны,
уже который год
живущий в пустоте –
забытый у ворот
в отъездной суете.
оставили закут –
кто хочет, забирай –
и люди хлеб пекут,
и вырубают рай,
и насаждают бут
взамен усталых лоз –
как могут, так живут,
и им не нужен пёс,
что стережет во сне
дорожные узлы...

... я – слово в тишине
развеянной золы...



3 место

Виктор Владимиров, Долгопрудный (Россия)

Девочка света

Я как килька в консервной банке, —
отдавила судьба бока.
Ты же девочка света в банке:
носик, ротик, два колобка.

Я — ушедшей любви останки,
с мясом вырванная чека.
Ты откуда здесь, в этом банке?
Что дрожит у тебя щека?

Да, сегодня такое дело:
эти в масках пришли за мной.
Извини, что накрыл всем телом.
Ты потом мою кровь отмой.



4 место

Анонимная подборка 216

О земле


Во сне – да напрямки, через поля,
где воздуха и памяти на розлив,
где под скрипучий клёкот журавля
в колодце спят полуденные звёзды.
Нет ни души.
Отчаянно звучит кузнечиков хорал
в крапивном море.
Обороняют выводок грачи,
в подойнике, забытом на заборе.
Чертополоха гладит помело
глухого дня облупленную глину...

По белу свету здешних разнесло -
пером лебяжьим, пухом тополиным.

Лишь у реки, под чаек перезвон,
до новостей чужих не любопытен,
латает лодку дедушка Харон -
последний деревенский небожитель.


5 место

Анна Маркина, Люберцы (Россия)

* * *

И вдруг у плиты непривычно
расплачешься – слезный прибой –
над незагоревшейся спичкой,
имея в виду – над собой,
над чем-то неисповедимым.

Отправишься сделать глоток
фабричного едкого дыма,
забившего юго-восток.
Нырнешь под навес ресторана,
где приторной музыки пунш
тапер проливает на раны
за столики загнанных душ,
и дождь наступает на стекла
под парусом алых портьер
с решительностью Фемистокла,
ведущего двести триер.
Обмеришь крылечко по-свойски,
пока, оставляя следы,
повсюду бесчинствует войско,
весеннее войско воды.

Вернешься, потянешь усталость
в кровать на окраине, где
визгливо играют составы
на нервах глухой ржд.

И свет уже ходит по краю
намокнувших крыш. И видней
что лучшее не за горами,

но тонкая спичка сгорает,
и ты догораешь за ней



6 - 10 места

Анна Денисова, Санкт-Петербург (Россия)

Детство

и ничего пока еще не знаю,
лишь радуюсь, что мир, и май, и труд...
но белое постиранное знамя
вывешивает мама поутру
и говорит с утробой, точно с сыном.
спит бабушка, не покладая спиц -
становится гребёнкой и косынкой -
становится землёй и снова спит.

а мы её никак не отпускали -
всё ездили на поиски в санях,
бродили перелесками, песками,
высматривали в горле у меня...
кто пригласил осиновые войны
лупить по стёклам? а теперь смотри,
как детство неживое, ножевое
в земные проникает буквари.

вот кто-то чёрный по ночам пугает,
рядится то совой, то мертвецом
с висящими передо мной ногами -
и на двоих у нас одно лицо.
там, где площадка яростно хохочет,
в заборе дыры для отцовских глаз.
и август - непреодолимый отчим,
пока с работы мама не пришла.

ура, приходит! полная дарами!
окно открыла, занялась мытьём...
от мамы остаётся только рама
и в рамке - небо, и она на нём.

а бабушка связала всё на свете -
равнины, горы, горьких сыновей
и дочерей своих – и жизнь, и смерть их -
в колодце, в море, в скошенной траве.
а мы им имена навыдавали,
мы говорили: Николай, Андрей,
мы называли: Александра, Валя...
мы горечь обозначили словами,
переводили в непрямую речь.
так долго эти камни нарекали,
что пальцы пересохли и устали.
кто доиграет в мяч? река ли?
а может, лес, пока не постарел?
пока выводит на листве тетрадной
одну лишь маму, мир, весну и радость
и отдыхает каменная Таня,
по горло в серебре



Вадим Заварухин, Челябинск (Россия)

* * *

На скамейке возле дома две девчонки, и собака
тянет нос туда, где урна удушающе чадит.
Непотушенный окурок, не сумевший вызвать рака,
умирал, но не сдавался, всё ж надеясь на бронхит.

Две девчонки и собака рассуждали кто глупее,
эта новенькая Светка, или светкин той-терьер.
Ничего они не знали ни о гибели Помпеи,
ни о том, почем бывала колбаса в СССР.

Все живут в тетрадной клетке, в ученическом пенале.
Взад-вперед и вправо-влево, бесконечность не предел.
Как на той большой кровати, где все вместе ночевали:
кто-то лег посередине, кто-то с краешку присел.

Как для высших насекомых стал судьбой прогноз погоды,
так и маленьким животным стоит лаять через раз.
Гонит гусениц мохнатых под хитиновые своды
замереть, приняв на крылья поучительный окрас.

Мы писали, мы считали, что написанное свято.
Каждый верил, не надеясь на подкову на двери:
будет счастье по билету симметрично, как когда-то
обещал им всем кондуктор из трамвая номер три.

Но уже доносит ветер в щель окна горелый запах.
Листья стелют красно-желтый половик для белых мух.
Под скамьей устало дремлет старый пёс башкой на лапах,
ожидая двух знакомых добродетельных старух.


Олег Бабинов, Москва (Россия)

Московский снег

Московский снег, давимый джипом,
настырно липнущий к метле
ферганца, тлеющего гриппом,
утопленного в янтаре

иллюминации вечерней,
зажжённой над тверской-ямской,
чтоб между лавкой и харчевней
след родовых своих кочевий
нашёл очкарик городской,

иди, засыпь дорогу к яру
и с яра съезд к сырой земле!

.............................................

Крути, ямщик, верти сансару
напра-нале.

Всех замело - коня, поводья,
отчизну, веру и царя.
Так сладко замерзать сегодня -
особенно, почём зазря.

Вороны в утреннем навете
накличут голод и чуму.
А ты один, один на свете,
несопричастный ничему.



Анна Маркина, Люберцы (Россия)

* * *


Все высохло. Прозрачная роса.
Казалось бы. Но желтый гул акаций...
оглянешься и хочется остаться,
вцепиться, удержаться, записать,
чтоб не было так муторно, так страшно.
Там мама только вышла в день вчерашний
за булочками или чабрецом.
Варенье опрокинув на коленки,
я уплетаю солнечные гренки,
а мама рядом ссорится с отцом.
Потом уходит. Ты насколько? На день?
Не исчезай, не отпускай, не надо...
Давай, чтоб вышел месяц, дилли-дон,
черники алюминиевый бидон,
нельзя ходить за дом и за ограду,
там борщевик, не взрослая пока,
хранить в коробке майского жука,
старательно подписывать конверты,
и в речку палочки бросать с моста,
чтоб больше никогда не вырастать
до метр семьдесят, до зрелости, до смерти.
А зеркало таращится с трюмо
в молчание, пронзенное лучами,
глядишь и ничего не замечаешь,
ни мамы, возвратившейся домой,
ни как пылинки в воздухе качались.



Анонимная подборка 227

* * *


                        «Ох, лето красное! любил бы я тебя,
                        Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи»
                        А.С. Пушкин

На озере Чад проживает нерусский народ,
привыклый к жаре. Там не встретишь тенистых дубрав.
В папирусе дремлет, от солнца сомлев, бегемот.
И уши топорщит жираф,
который с рожденья усвоил, что жизнь хороша,
чем дышит саванна и как небосвод бирюзов.
Большие жирафы встречали его, малыша,
касанием нежно-доверчивым теплых носов.

Дружна и пятниста была у жирафа семья.
Он верил - его никогда не обидят враги,
покуда шагает по Африке, листья жуя,
а рядом - вприпрыжку кофейный малыш Ибрагим.

Хотя, говорят, Ибрагим – абиссинский хамит
и жил далеко на востоке от озера Чад.
Еще нашептали - хамит, мол, почти что семит...

И чёрт его знает, откуда берут арапчат,
которых привозят в Россию, где крестят.
Любя,
за службу даруют поместья.
Под сенью дубрав
им местные бабы рожают смуглявых ребят.
Смотри, как играет в снегу во дворе детвора.

И как-то зимой одному из таких игрунов
арапо-славянской породы, как ляжет поспать,
приснится (откуда берутся сюжеты у снов!?!) -
шагает на ножках своих пеликаньих изба
по пыльной саванне, и как крокодил большерот,
цецеисты мухи, и злы комары, как жара...
Под пальмой грустит на цепи золотой бегемот
ученый. И уши топорщит жираф.




10_TOP_Korovvinnn1
10_TOP_Korovvinnn2



logo100gif



















.