"...Идея, прямо скажем, не из великих, но определенно интересная..."

"Коротко о себе.

Я - ноунейм. ФИО - абсолютно никому ничего не скажут в поэтических, да и просто в литературных кругах.
Просто читатель-любитель хорошей, неординарной поэзии.
Мужского пола.

С уважением, Доктор.".


Конкурсное произведение 55. "Прошка"

Говорят, что есть такая проблема у современных поэтов - очень трудно найти идею для написания хорошего стихотворения.
С этим спорить сложно. За время существования русской поэзии, по различным темам прошлись вдоль и поперек, да не по одному разу.
Но вот, перечитываю я тут «Анафем» Нила Стивенсона и замираю в восхищении. На первом же десятке страниц - просто захлестывает водопад идей и словесных новообразований, из которых проглядывают зачатки идей.
Автор бросает читателя - без подготовки - в водоворот незнакомых фраз и понятий, выплывет или нет - не важно. Видно, что Стивенсон в этот момент - момент порождения новой вселенной - сам только учится в ней плавать, хотя и делает это блестяще.
К сожалению, в дальнейшем грандиозные замысел и исполнение - к середине романа скатываются в банальный боевик, а на финише - вообще превращаются в голливудскую клюкву, с надуванием шпионских воздушных шариков в космическом пространстве.
К чему я это все? Наверное к тому, что восхищаться голой идеей можно, но без мастерского исполнения - она ничто.
В стихотворении «Прошка» - нам предлагают восхититься идеей романтизации собачьего воя до возвышенного звучания скрипки.
Идея, прямо скажем, не из великих, но определенно интересная. Она достаточно свежа и очень эмоционально располагающая. При должном уровне исполнительского мастерства - можно километрами выдавливать благородную слезу из благодарных читателей.
Но.
Есть уровень - и есть Уровень. В данном случае - автору несколько не повезло. Или он не учел сложность конкурсной аудитории. Потому что исполнение стихотворения «Прошка» - довольно условное, по современным меркам.
Не мудрствуя, с ходу, автор очеловечивает собаку, чтобы уж, наверняка и сразу, до самых толстокожих дошло - надо сопереживать. Причем очеловечивает неприкрыто - в лоб:

Псу со взглядом человечьим
Дали человечье имя,
Длинной цепью приковали,
Чтобы все как у людей.
Пес Путем гуляет Млечным
Ночью среднерусской зимней -
Словно, вглядываясь в дали,

Вот так - простенько и безыскусно: со взглядом человечьим, дали человечье имя, как у людей. Три раза в четырех строчка - чтоб уж самые-самые упертые не сопротивлялись и готовились сопереживать.
Далее у нас - нагнетание сопереживания к Прошке. И тоже простенькими средствами - романтизация, путем Млечного Пути и очень, очень тяжелые условия существования - ночью среднерусской зимней. Чтоб уж наверняка - градусов минус тридцать пять не меньше.
Доходчиво и непробиваемо, аргументы предъявлены тяжелые, как утюг заправляемый углями. То есть - гладиьт-то он гладит, но лучше бы он в качестве отжившего раритета красовался в коллекции, ей богу.
Методы, применяемые для вовлечение читателя, - настолько стары и элементарны, настолько банальны и скучны, что ни о каком поэтическом мастерстве - в современном понимании данного термина - говорить серьезно нельзя.
И не будь тема столь благодарной, а идея - более-менее свежей, эта утловатость инструментария бросалась бы в глаза.
К чести произведения, надо признать, что в нем присутствует и интересный момент. Лично мне - понравилась игра смыслов во фразе:

Длинной цепью приковали,
Чтобы все как у людей.

Уж не знаю, во имя ли, вопреки ли авторскому замыслу, но эта двусмысленность очень понравилась - чтобы собака была прикована так же как у людей/соседей - цепью, или - прикована цепью, как аллегорически прикованы люди различными обстоятельствами?
К сожалению, на этой высокой ноте поэзия и заканчивается.
Совершенно как в «Анафеме» Стивенсона - автор не справился с управлением новой идеей. Но Стивенсона можно простить и понять - там романище на сотни страниц. Здесь же, в двух строфах - появляются рояли из кустов:

Пес Путем гуляет Млечным
Ночью среднерусской зимней -
Словно, вглядываясь в дали,
Плачет скрипкой Амадей.

Что там Людвиг, что там Рихард! -
Бог собачий гладит горло

Неуправляемые фразы пошли потоком. Вместо красивого «плачет скрипкой Амадея» - в кустах снует целое трио.
Вместо поэтичной «собачьей одаренности» - неловкие анатомический подробности - «Бог собачий гладит горло».
А заключительный аккорд, вносящий в романтизированный образ Прошки звезды катящиеся горошком, настолько стилистически контрпродуктивен настроению стихотворения, что сводит на нет всю идею романтизации.
И только истовым любителям аднаногих сабачек - позволено не замечать сию данность, ибо слезы, катящиеся горошком из их глаз - видимо, напрочь застили семантическую небрежность стихотворения в целом.

Спасибо за внимание.