Полчаса до рассвета

Грачи улетают, и что остаётся?
– Последнего солнца
тёплые дни,
последнего лета
сухие болотца,
и не последние
ржавые пни.

Было как было:
накрыл застилающий,
и в каждой травинке
блестела роса.
Потом будто смерть пришла,
забрала мужчин,
и где-то меж брёвен
– огни, как глаза.

Полчаса до рассвета,
с глухим петухом,
с красной калиной в клумбе из колеса.
Было и было...
– Что скажут потом?
И в какую избу понесут образа?

Нам всё мерещилось:
поле сверкало.
Отчего пред зарёй
не бывает грозы?
А синее небо
– неважное покрывало,
и холоден свет
единичной звезды.

Догорай, запоздалая,
глупая звёздочка.
Всё переменится,
всё-всё пройдёт.
Улетают грачи,
и качается досочка,
но сегодня никто с неё
не упадёт.


Шлепок, и отплывает шлюпка...
А. Лысенко

Шлепок, и отплывает шлюпка.
Посудина – сочится влага.
Крылом, как самодельным флагом,
взмахнула птица на корме,
на берегу мелькнула юбка,
и ни платка, ни "в добрый путь" тебе.
– плыви, кораблик-незабудка.

Там сосны есть в той стороне.
Обзаведясь стройматериалом,
ты целый мир узреешь в малом,
жильё построишь, станешь свят,
и вот тогда уж о тебе
ещё не так заговорят.

Ну а пока плыви. Тот берег
ещё по-прежнему далёк.
Под лодкой плещется малёк.
И дела нету в равной мере,
реален ли тот островок.


Весна

Били в бонги,
раскланивались вёсны,
речка лопалась ледовой кожей,
кровоточили иконы, и сводило дёсны.
И была весна, весна, о боже...

Её законы – на зубок оплата:
ни вмятины,
ни сгиба,
ни следа.
Куда ушли вчерашние ребята?
Зачем ушли,
когда Москва и та взята?

Когда-нибудь и это тоже выйдет,
как лист,
как гриб,
как чирей на ноге.
Просей лучи на вересковом сите,
найди соломинку
в иголочной копне.

Как все уйдут,
а я один останусь,
то разберу свой дом на деревянный плот.
За эту невесёлую,
как за любую, данность,
я радуюсь,
как будто мне и впрямь везёт.

За неотъёмность раковины этой
я с ней, на ней, не разведусь.
Весь мир во мне
– и значит песня спета,
но я плыву,
и значит с кем-нибудь ещё споюсь.