Запах нашей любви

Непонятно зачем
я сегодня забрёл на поляну,
где гуляли с тобой
в позапрошлый безумный июль.
Одиноко стою
в разнотравье густом и духмяном,
вспоминаю тот день,
учащается бешено пульс.

Мы познали тогда
посреди белоснежных ромашек
единение душ,
неземное сплетение тел.
Ты шептала: "Твоя!"
По соседству, завидуя нашей
лебединой любви,
надоедливый шершень гудел.

На невзрачный шалфей
грациозно лимонница села.
Мне казалось, она
от прохлады дрожала слегка.
Я хотел обогреть
трепетавшее бабочки тело,
приближая ладонь,
но спугнул недотрогу с цветка.

Я улыбкою вслед
провожал улетавшую фею.
Улыбалась и ты,
из ромашек свивая венок.
А повсюду витал
аромат горьковатый шалфея,
две наивных души
опьяняющий словно вино.

Всё по-прежнему здесь...
Оживлённо стрекочут цикады,
шелестит мурава,
кружевная шалфея вуаль
деликатно хранит
упоительный запах мускатный
легкокрылой любви,
упорхнувшей, как бабочка, вдаль.

По трассе

По трассе двигаюсь один,
прошел бог знает сколько за день.
Распутье вижу впереди,
висит на дубе указатель:
Налево - ад, направо - рай.
Не знавший отдыха с утра я
ползу к развилке словно краб,
обильный пот со лба стирая.
Смотрю налево - там лежит
широкая, как степь, дорога,
толпа знакомых и чужих
течёт, ведомая пороком.
Гляжу направо - там, в глуши,
тропа узка, валежник, ямы,
не замечаю ни души
на фоне зарослей упрямых.
Куда идти - решать пора.
Мужчина я по жизни здравый.
Кромешный ад, желанный рай.
Ступаю на стезю, что справа...

Споткнулся вдруг о камень я,
упал в кусты, разбил колено,
поднялся, тернии кляня,
и повернул, как все, налево.

Чик-чирик

Воробушек живо чирикал на крыше.
Вдруг тень промелькнула, заметна едва...
Всё кажется, будто чириканье слышу,
но птаха в когтях ястребиных мертва.