* * *

...позёмка давит сонный сквер,
на тощий наст ссыпая крупку;
пар изо рта стремится вверх,
где свет, упрятанный в скорлупках,
чуть виден.

холодны бока
пичуги, высмотревшей брашно;
из горла птичьего свистка
звук льётся, хриплый и уставший.

иззябший селезень зимы
на городьбу, остыв, присядет,
где нити снежной бахромы,
как травы в тихом палисаде,
молчат в отсутствие надежд,
в иную стать преобразиться,

но светел снег, лежащий меж
стальных штырей под зябкой птицей...


* * *

...то снег, то дождь, то переход
от стен остылых к изголовью,
листву с деревьев обдерёт
голодный ветер.
метка вдовья
нанесена на уголок
меж рам осеннего разлива;
кудлатый падым обволок
сады чухонские со сливой.
в ичиги воткнут рыжий прут
от муравьиного наплыва.
в небесной заводи замкнут
сердца озябших.
торопливо
свернётся солнце в синеву,
устроив там своё гнездовье.
ты знаешь, я п е р е ж и в у
то, что зовётся нелюбовью...


* * *

*
...и динамизм, и пустота,
всё – равновесие природы.
спадает медная листва
на слой воды, где за исходом –
печаль летейская и дрожь,
хрящей гниение и плоти.
о, если просто бы: стряхнёшь
и позабудешь смерть на взлёте,
разбавив кровью жизни сон,
а воздух ржавчиной осенней,
где кожу сбросит на газон
платан – Платона соплеменник!
но ты плечами поведёшь,
прохладу влаги ощущая,
и отвернёшься, "ни за грош"
спугнув с деревьев птичью стаю...

*
...так возникают холода
и городская отчуждённость.
щепотка соли, голодать
нам предстоит, когда дотронусь
до ран,
открытых наугад
зимой – помазанницей божьей.
на хрупких стёклах конденсат,
за ними – снег, и бездорожье,
и оголённые стволы
дерев, остывших и безмолвных;
а нам усесться б за столы,
еловой дверью громко щёлкнув,
отгородившись от всего
потустороннего и боли,
холодной таволги тревог,
запорошённых метрополий,
осоловелых волчьих глаз,
непонимания просодий,
где лёгким воздухом обдаст,
что всё проходит, всё проходит...