Бескормица свобод


* * *

И я, и ты...
Бескормица свобод.
И я, и ты...
Разомкнуто пространство.
И я, и ты...
А с нами небосвод
И светизна,
И простота убранства.
И я, и ты...
Убиты, не дожив
До возраста,
Достойного пророка.
И я, и ты...
И пусть за смертью миф.
Но что нам миф,
Когда мертва дорога?


* * *

Жёны и невесты
Сотканы из слёз.
Плачут в голос вместе,
Плачут врозь.
– Жены и невесты,
Мёртвым не помочь,
Мёртвые невесть где,
А над ними ночь.
Жёны и невесты,
Горестные жесты,
В смерти мёртвых чья вина?
– А... а...
– Жёны и невесты,
Скорбные оркестры,
Бились мёртвые за что?
– О... о...
– Жёны и невесты,
Дуют злые весты.
Кто навлёк их на страну?
– У... у...


* * *

На взморье вечер.
Небо мельтешит.
И жизнь влечёт в разгуле бреда
в какой-то приворот души,
где смысла нет, и нет запрета.
Такая жизнь.
Влечёт – влечёт...
Куда? Зачем?
Спроси поэта,
пока ещё он не убит.

– А что? Скажу.
Возвратное время
ступает на цыпочках,
чтобы неслышно
добраться до сердца
и столкнуть его
в зыбучий инфаркт.

Возвратное время –
странное существо,
бисексуальной ориентации.
Спит с мужчиной,
Спит с женщиной.
А то и вповалку с ними.
И родит воспоминания,
к досаде ревнивой тётушки ностальгии.

Ей бы хотелось,
вызвать слёзы умиления,
а возвратное время,
толкает в зыбучий инфаркт.

И там, и здесь,
в пространстве немоты,
где метрономы
тормознули время,
ни воздуха,
ни хлеба, ни воды,
а люди безъязыки,
эхо немо.

Не оглянуться,
Не шагнуть вперёд,
Не раздвоиться,
Не родиться снова.
Да кто же я?
Представьте, я народ.
И что мне зрелища,
когда в начале – слово?

– Кто вас предал?
– Жизнь предала.
– Кто вас продал?
– Жизнь продала.
– Кто купил?
– Мы не покупаемся.
– Значит, не продаетесь?
– Yes, балбес!

– Родину не выбирают.
– А кладбище?
– Где родина, там и кладбище.
– Родина – кладбище?

Небо опрокинулось.
И поэт очнулся в чужом краю.
Неведомо где.
Мимо проехал катафалк.
В торговом центре раздались выстрелы.

– Ну и что? – она сказала.
– Будем жить! – ответил он.