Невстреча


Невстреча

Как-то на Невском, а, может, Воздвиженке,
Спорили два беллетриста-подвижника,
Лбы обнажили, как два Тадж-Махала -
"Лев Николаич!" - "Фёдор Михалыч!"
Взглядом друг друга сверля изучающе,
Палки сжимали в руках угрожающе,
Рты перекошены скорбной прорехою,
Каждый готов стать другому помехою -
Кто же уступит дорогу в Отечестве,
Споря так яростно о человечестве?
Скажет один: "Я не верю в телесное,
Личности нет, лишь душа бессловесная,
В каждом есть часть Божества безграничного,
Смысл - в отречении от единичного".
Тут же в ответ: "Человече есть тайное,
Истина вечна, разгадка случайная,
Но на разгадку не жалко столетий мне,
Дух - сплав порочного и добродетели".
Первый опять: "Счастье в непротивлении,
В небе, в природе, в трудом исцелении,
Наша натура - безгрешна естественно,
То, что в ней служит Добру, то божественно".
Скажет второй: "Ты натуру не выправишь,
Разве что в русло тенистое выплывешь,
В ней, как в зерцале, вершины и впадины,
Праведных терпят, а тянутся к гадинам!"
Снова один: "Наслажденье общением -
В нём вся земная любовь и прощение,
В наших руках наша жизнь первозданная,
Нету на небе ни древа, ни здания".
Тут же другой: "Вся любовь к человечеству -
Сплошь эгоизм, от греха вековечного,
Что, кроме Бога, любить нам осталось-то?
Твари двуногие ищут лишь жалости..."
Так и гудели, как ветер на пристани,
Слёз просветленья не вызвав у пристава,
Лишь у собак, с их судьбой безыскусственной,
Два старика возбуждали сочувствие.
Только из них-то один шёл по Невскому,
А вот другой по Воздвиженке шествовал.
Каждый спешил с беспримерной отвагою
Правды добиться в дуэли с бумагою...


Акростих-эпитафия

Согбенны под грузом обстоятельств,
Одиночки, по своим углам,
Вместо божьей искры доказательств
Рифмовязь куют по вечерам.

Есть в той тине и жемчужин мера,
Мало их, всё мелкотемья лес,
Если с форточку весь мир размером -
Не по силам Фаустам пролезть.

Не Творец, а мокнущая птаха -
Оправданье ваших вечных мук,
Йорик, кто за всех пойдёт на плаху?
Подскажи ответ, мой бедный друг,

Отчего в стихах тоска как море,
Этот заунывный душный стон -
Зряшность, недочувства, быт да хвори?
Их тяжёлый дух со всех сторон
Инда как в похмельи самогон...

Простодушной

Потомок рода графов Пуатье
(Каналья был слегка сентиментален,
Как всякий истый бард)
Прозрев, твердил: «Не верь галиматье
Возвышенной любви – царицы спален».
...Наш тет-а-тет батально-триумфален,
И вот рассвет, mon ange, - я пунктуален,
Но пренебрёг распахнутостью ставен,
Изъяв из недр колоду сальных карт, -
Француженке-колоде бездна лет,
Мой дед, бывало, ею толстых бриттов,
Что дёргали тузов из эполет,
Чихвостил по щекам,
И шпагой, как на вертел, родовитых
Накалывал придворных фаворитов,
Враз отсекая жала языкам.
Я Ватерлоо разыграл бы с ней,
Что там стриты и даже флеш-рояли?
Устроим круговерть,
Будь с нами трижды битый маршал Ней,
Мы эти флеши сдали бы едва ли,
А если пустобрёхи что-то сдали,
Так гвардия предпочитает смерть!
Те карты прятали в рубашках страны,
На сгибах повторяя очертанья
Их зыбких рубежей,
Валетам-острякам казалось странным,
Что Маргарет за все свои страданья
Лишь Дама. – «Ах, Арман! Но Ваше званье
Досталось без трудов, простым венчаньем,
А был ведь чей-то скромный протеже»...
Нарушена их статность сквозняком,
С упорством Божества творящим хаос
Во славу Естества.
И вот, в одной сорочке, босиком,
Забыв про все приличья и усталость,
Лечу туда, где вороньё связалось
С марьяжной парой узами родства.
Распахнутые окна машут вслед
Подавшейся на юг дрянной колоде...
P.S. Ваш, инженю,
Прямой вопрос таит прямой ответ:
Par manque d'meilleur – и что-то в этом роде,
Игра в любовь – лишь дань столичной моде,
Вот так и Вы осуждены к свободе.
И, впрочем, пусть, ведь я Вас не виню.