Инфинити–вно

Здесь

Здесь быть и быть. Надеяться и быть.
Ходить к реке, смотреть подолгу в воду,
и сосен молчаливую природу
не напоказ до шороха любить.
В ритмичных переменах ночи–дня,
в
ки–
не–
ма–
то –
графичности мгновений
о чем поет лесная птаха, гений
перформанса,
стараться не понять.
Она из эпизода в эпизод
рассказывает нервным волоконцам
как эротично здесь садится солнце
за свой рубеж, за серый горизонт.
А дальше больше – и в твое окно
заглядывают, строя серо–глазки,
перформанса причудливые маски
птицегенично выверено, но...
Здесь матрицы глухая скорлупа
не примет не действительных паролей:
ни образа трансформера, ни роли.
Ну разве только Божьего раба.
Сыграем? Не затем, чтоб искупить
мелкопоместных магов кинопробы –
infinity–вно и нелепо – чтобы
здесь быть и быть. Надеяться и быть.

Вольному

Вольному воля подумать с утра, а подумав,
выставить стрелку на «ясно» в безвольный апрель.
Ультрамариновый всхлип – и не так уж угрюма
жидко–прозрачная повесть – тире – акварель
лет временныЫх. Или врЕменных. Кто как аукнет.
Просто слоняться, не то, чтобы выверить шаг,
просто готовить лазанью на солнечной кухне,
и ничего, ничего–ничего не решать.
И ничего,
ничего–ничего не нарушить
в тему торжественной клятвой «отныне и впредь»,
но поучать перманентно–тревожную душу –
«надо бы, надо бы, надо чего–то хотеть:
в тихий ли сад отворить потихоньку калитку,
белой акации гроздьев вдохнуть благодать,
жизнь наметать на живую зеленую нитку,
и не своими словами ее передать!»
Перестараться...
Надкушенных яблок раздора
полон не спетый терново обвыкшийся сад.
Вечер, лазанья, для святости капля кагора,
столб атмосферный весеннего воздуха над ...

Не верится

Не верится – я все еще учусь
премудростям жестокого наива,
в пределах суммы воспитаний чувств
то опускаясь до инфинитива,
то воспаряя до высоких сфер
сиюминутных самоотречений.
И рядом некто. Вряд ли Агасфер,
но тоже из ремесленников, черни.
И ты учись: неси и доноси,
лепи из мягких глин и абразива...
А спросит кто про этот абразив –
соври, как дышишь.
Но соври красиво!