Весноватое сумасбродие теней


Баллада о последнем времени

Последнее время по кругу бежит вперёд,
привычно верстая мгновения перемен.
И тот, кто транжирил, и тот, кто его берёг,
был меньше того, кто игру запустить сумел.

Последнее время не прочь бы сменить аллюр,
но тени – вдогонку: есть правила у игры.
Термометр, гриппозно знобя, семенит к нулю,
и прыть истрепалась, истёрлась, иссякла прыть.

Последнее время болеет в игре за свет,
но тени сползаются тучно на злобу дня
хозяйничать в стылой обветренной пустоте,
корябают время и шепчут: «пора менять...»

Они же не ведают – негде другого взять,
высасывают из солнца последний мёд...
И мысли всё чаще стремятся утечь назад,
но время по кругу зачем-то бежит вперёд.

Б/У

О, до чего же затрапезный вид
у демонов, принцесс и маргарит,
играемых раз этак миллиардный,
и – будто вновь! И несказанно рады
быть кем-то – не собой! Отстой-кино:
«как он» ходить и говорить смурно,
мечтая – «как она» – любить и гибнуть...
В себя вживляют образы другие
и множат не себя: «того» и «ту»...
На этом пышном «платье от кутюр»
остались запахи чужих подмышек –
перипетии-выдумки из книжек –
планета second hand, вертись на бис!
Играй до слёз заезженный ремикс –
бэушный, замусоленный сценарий;
но тени прошлого сценарии не старят,
и властвует над явным миром тень,
живым питаясь... Мир перепотел,
измаялся, как кот в цепях, закован...

Друг, сотворим чего-нибудь такого,
чего ещё никто не сотворил?!


Пушистые терцины

Хрипатый молодой весны гонец
вещал у монумента на макушке,
что положить пора зиме конец.

И пусть весну не переносит Пушкин –
она не птичий грипп – перенесём,
хотя бы спящую, на раскладушке!

Но, видимо, пошли не тем путём:
низвергли зиму сгоряча досрочно –
она лютует ледяным дождём.

Свалялось грязноснежье вдоль обочин –
природу час безвластия постиг:
зима не может, а весна не хочет

на улице порядок навести
и распустить берёзовые почки.
Котам учёным стало не до книг:

сколь ни учён, а на весну заточен!
«Пора, весна-красавица, проснись!» –
терцинами мяучат что есть мочи

в приливе новых неуёмных сил
и в клочья рвут диванные подушки;
а виноват какой-то сукин сын,

а сукин сын, как всем известно –
Пушкин.