Стихотворения, предложенные в ТОП-10 Международного литературного конкурса "8-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2019" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2019 года.
Внимание!
Имена авторов анонимных конкурсных произведений будут оглашены в Итоговом протоколе конкурса 6 июня 2019 года в 23:59 по Москве.
1 место
Semper fidelis
Он был странным, нездешним, с бесшумной походкою зверолова,
иногда нелюдимым, но светлым, из тех, кто не бросит плохого слова,
нехорошего жеста, да что там - и взгляда злого,
он курил Lucky Strike, любому кофе предпочитал мате,
и только по выправке, легкой, почти исчезающей хромоте,
способности пить, не пьянея, когда все вокруг - до положенья риз...
Не скрывал, на прямой вопрос отвечал с улыбкой: "Oh, yes. Marines".
Он менял подруг. Так нередко бывает у отставных военных.
Обычный мужик, не донжуан, не монах, не евнух,
но привычка морпеха к режиму сведет с ума самых офигенных,
самых терпеливых заставит биться в истерике и слезах...
Он же не умел, не приучен был спускать такое на тормозах,
надевал бейсболку, быстро, уверенно собирал рюкзак,
исчезая из чьей-то жизни мгновенно, немедленно, на глазах,
и, еще катя на разбитой "Хонде" на запад по Иерусалиму,
брал билет онлайн, овернайт через Мадрид на Лиму...
Почему-то его всегда тянуло туда непреодолимо,
к этим каменным стенам, террасам, теням, тропинкам,
буколическим шапкам, ламам, индейцам, инкам...
Так иногда ощущаешь себя своим на чужом пиру.
Как-то, впрочем, он что-то сказал про деда по матери из Перу...
От Лимы он сутки трясся в автобусе миль восемьсот до Куско -
дорога все время вверх, серпантины, ни воздуха нет, ни спуска -
пытался уснуть, но рюкзак был тощим в итоге недолгих сборов,
на месте бродил по улочкам или сидел на площади у соборов,
ездил в горы на синем поезде, лез на самый верх храмов и пирамид,
и в груди у него растворялся какой-то спрятанный динамит...
Он возвращался, дарил дурацкие шапки и находил подругу,
курил Lucky Strike, пил мате, но снова все шло по кругу,
и Хосе Гутьеррес, известный как Инка в своем миру,
собирал рюкзак и опять улетал в Перу,
слонялся по рынкам, ел какие-то кесадильи,
слал открытки и прилетал обратно раньше, чем они доходили,
никогда не собирался остаться там,
но однажды не сел в Лиме на рейс LATAM...
Говорили, инфаркт, Lucky Strike, Хосе исчерпал лимит,
высокогорье, вот и взорвался гребаный динамит...
Я, конечно, и сам понимаю, что это ересь.
Просто где-то на перуанском облаке нынче сидит Гутьеррес,
курит, смотрит вокруг, удивляется - эй, ребята, куда все делись,
ладно, мол, справимся, semper же как-никак fidelis,
чуть поодаль по струнке, как под линейку заправленная кровать...
И по почте долго идет открытка с подписью:
"Парни, вы здесь обязаны побывать".
2 место
Конкурсная подборка 132. Алёна Рычкова-Закаблуковская, Иркутск (Россия). "О Якове".
Снится странное
Снится странное: кто-то болен.
Навещать идешь с узелком.
У разрушенной колокольни
Баба старая с молоком,
И коза с бубенцом на шее.
А потом вдруг вода-вода.
Рыбаки тянут, тянут невод.
Невода вокруг, невода.
И не выпутаться, не скрыться.
Здесь, куда не уткнется взор,
Белокаменная больница,
Над полынью забор-забор.
Флигелёчек. Телам в нём тесно...
В санитарской руке свеча –
То ли лампа Николы Теслы,
То ли лампочка Ильича.
Не хватает ни сил, ни веры.
Онемеешь душой. И ртом
Ловишь воздух, как красноперый
Окунь, выплеснутый в ведро.
Но приходит тот самый близкий
И берется за локоток –
Мимо гипсовых обелисков
Переправить через порог.
Отведёт. Отпустить не хочет.
Оттолкнёт и летишь – изгой.
В лодке ждет тебя перевозчик,
Крутит крепкою головой.
Признаешь в нем соседа Витьку,
Убиенного невзначай...
Палисадник скрипит калиткой.
Отступает вода за край.
3 место
Конкурсная подборка 12. Олег Паршев, Пятигорск (Россия). "Месяц династии Май".
Месяц династии Май
Ты мне пишешь: опять прохудился овин,
А у Зорьки – вот-вот и отёл.
А пастух-снегочёт из династии Мин
Заедает стихами рассол.
А ещё говоришь: у тебя по весне
В огороде цветёт сингапур,
И тебе вновь придётся в худом шушуне
Разводить кашемировых кур.
А потом слышу я, что малина и вьюн
Пьют саке у тебя на крыльце.
А ночной тракторист из династии Мун
Ловит ветер, меняясь в лице.
А берёза с ольхою затеяли спор –
Кто на свете милей, чем они,
А по небу парит золотой комбайнёр –
Обрывает последние дни.
В общем, всё хорошо. Ты спекла каравай.
И танцует огонь в очаге.
И царит ясный месяц династии Май,
Держит солнце в подъятой руке...
...А луна вечереет в бокале твоём,
Две метели уснули у ног.
Ты и Космос сидите на кухне вдвоём
И из радуг плетёте венок.
4 место
Конкурсная подборка 46. Александр Крупинин, Санкт-Петербург (Россия). "У церкви Сен-Медар".
Ем свиную рульку на асфальте у церкви Сен-Медар
Каштан роняет рассеянно первый осенний лист.
Девчонку сажает бережно за спину мотоциклист.
Слышать шаги у церкви дьякона Франсуа,
Есть картошку и рульку и не сойти с ума.
На разогретом асфальте твой нехитрый обед.
Старая церковь сзади, времени больше нет.
Время долго кипело и превращается в пар.
Вечность - это свиная рулька на улице Муффтар.
Пальцы святого Медара - чуть заметная тень.
Вечность - последний подарок в этот последний день.
Лёгкое облако времени, тихо шумит фонтан.
Пьёшь лимонад апельсиновый и от свободы пьян.
Звонкие туфли хозяек, добрые лица собак
Вместе с картошкой хрусткой вечность в твоих зубах
В небо каштан уносит слёзы Вечной Жены.
Губы жирны от вечности, пальцы твои жирны.
5 - 10 места
* * *
Я по горло сыта золотой мечтой
и мускатными гроздьями винограда.
Это солнце останется здесь с тобой
до скончания города-сада.
Голубые веки дрожат во сне,
выдают твой страх с потрохами.
Пусть тебе приснится Двадцатый Съезд
и высокие лебеди-сани.
И метель, а точнее, пурга, буран,
одинокая степь за оградой.
Золотые прииски и уран,
опаливший Верховную Раду.
Это просто февральские холода
и сквозняк в квартире, проникший в спальню.
Вот выходит устрица изо рта.
Это стих? Это молот и наковальня.
Конкурсная подборка 277. "В ожидании Маяковского".
Лиличка
Она могла бы с нами не случиться,
но вот она сопит в твою ключицу,
ты в этот час блажен и светлолик!
Сползает чепчик, открывая ушко,
пульсирует душистая макушка.
Мы назовём её, как Лилю Брик.
Пусть вдохновляет гениев и всяких,
пусть пишут ей стихи, чтоб не иссяк их
фонтан красноречивый никогда.
А мы с тобой посмотрим, скажем: "Лиля,
пусть даже все б они тебя любили,
но Маяковский, знаешь ли, звезда!"
Но это всё потом, ну а пока что
вот памперсы, терпение и кашка,
стихи мы позже будем слушать с ней -
не зря ж она такое имя носит!
Охота целовать курносый носик,
и эти щёчки, бархата нежней,
и пальчики - твои в миниатюре.
Ей курицы не надо во фритюре
и туфелек на каблуках пока.
Посапывает Лиличка чуть слышно,
о ней воркуют голуби на крыше,
и крепко держит папина рука.
А где-то подрастает Маяковский...
Голод-о-море
вот я качаюсь с пятки на носок,
вот колосок себя в руках несёт -
с таким лицом, упругим, словно шаг,
с такой беззвучной музыкой в ушах,
что в переводе горький земляной
немеет и немотствует -
не мой
уже давно - ни хлеба и ни зре-
хлебнувши горя, не успев созреть,
несёт себя - и голод говорит
внутри него, сжигает словари
не ожегова - жажды и огня -
из слов,
рождённых
впереди меня
и сложенных в пустой земной живот,
откуда прорастает и живёт
не колосок, себя несущий, как
огромный полыхающий маяк,
но человек, страданию сродни,
из корневого света
и крови -
всего, что не случилось не с тобой,
не в этой жизни,
ни в какой другой.
На заре розовел назарет
а ты прикоснись ко мне
упрись словно парис в елену
до верности без червоточин
доверчиво
в запах мой невесомый колхидский
халцедоновый
невыразимый
словом
накопленным рудной
залежью словарей словно
киноварная жила медью серебром оловом
жестом
исчерченным прожилками налитыми
античной латыни тронь мои веки
нёбом размачивай римское verbum — серебро бронзу ли
патины прозелень —
пей!
псевдоморфозой по ней вульгатой
мельхи-оровой
слово-молчание моё бесполезное —
не лестное нелепое
лезвие —
как подстаканник советский железно-дорожный
отдребезжавший в ночи фиолетовой
своё положенное и
на пыльном прилавке блошки
брошенный
рядом с ним странный флакон ди-оровый
такой же без-адресный
как запах мой отчаянно-хризопразовый
зелёный яблочный
у ада украденный
а ты им на целую жизнь
надышись.
Конкурсная подборка 121. Елена Копытова, Рига (Латвия). "Тропой чужака".
За правду
Помолчим о правде своей «возвышенной»...
День клубком скатился за край земли.
Видишь, чёрные во́роны в небе выжжены? –
Раньше были вышиты журавли.
Скоро ночь затеплит огонь во флигеле.
Споры будут долгими. Не до сна.
Правды нет, зато есть своя религия...
И своя война. И своя вина.
Кто-то врал, что горькое слово «родина»
можно пить стаканами до утра...
Пустота за пазухой (камни брошены).
Напоследок – обухом топора.
Правды нет, но споры о ней горячие
не унять. Дай, Бог, нам у той черты,
за которой сердце однажды спрячется,
обалдев от собственной правоты,
ощутить дыхание человечности
и не вбить «за правду» последний гвоздь
в нечто очень хрупкое и невечное,
но уже прошившее нас насквозь.
Конкурсная подборка 252. "Не до смеха".
О главном
отворите мне забор
навострите лыжи
почему я до сих пор
главного не вижу
странный выбор на медаль
есть у человека
то ли в чащу и грааль
то ли дискотека
на горе стоит ишак
под горой волчара
если сделать верный шаг
все пойдет сначала
если солнце поворот
завершает плавный
это значит у ворот
поджидает главный
у него в руке наган
на башке папаха
у него растет нога
от земли до паха
у него цветет лампас
красною травою
он качает мимо нас
грустной головою
и прищуривает глаз
и наводит мушку
и смеется всякий раз
чертова кукушка
