* * *

Изучен потолок до сантиметра
И каждой тени тонкие черты.
А говорят: хорошая примета,
Когда тебя отводят от беды,

Как за руку дитя. И остаётся
Пространство вне тебя, а в вышине –
Невидимое мартовское солнце.
И хочется тепла его вдвойне,

Пока ты взаперти пичугой певчей,
Считаешь дни и ночи напролёт,
Когда же эта ноша станет легче,
И в небе след оставит самолёт.

Доносятся размеренные стуки –
Идут сквозь тишину товарняки.
А говорят ещё, что при разлуке
В приметы верят только дураки.

* * *

Гори, гори, вечерний небосвод,
Сгорай дотла, пока ещё мы живы,
Чтоб видеть, как сорвётся красный плод
И упадёт в пожухлую крапиву.

Достать его, не получив ожог,
Нужна сноровка и большая смелость.
Но мы всегда найдём такой предлог,
Чтоб ничего для этого не сделать.

Проходит всё, как тает снег весной,
Сойдёт ожог и не оставит следа.
Ты говори, пожалуйста, со мной,
Пока ещё не выгорело лето.

* * *

Мы существуем.
В памяти других,
В объятиях дождя, в молчании ночи;
Мы – капля на стекле, короткий штрих
На белом полотне и многоточие
В конце строки.

Когда перегорят
Все лампочки на кухне и в прихожей,
И снег в последних числах февраля
Сойдёт на нет, то не увидеть больше
Следов, ведущих в одичалый сад,
Тропинкой тонкой к ветхому забору,
Где яблони поникшие стоят –
Их вырубят под корень очень скоро.
И будет эхо множить этот звук,
Пока он в вышине не оборвётся.

Мы – яблоки, упавшие в траву,
Так рано постаревшую от солнца.