Невод

На берегу заката Европы в банку, желтка - в кипящий чайник
сидит жил-да-был старик, скучает. От чайника тень накрывает акрополь. -
И старик спохватывается, закидывает невод в небыль однажды, в быль - дважды.
Такой у него договор с небом: каждый второй свой промах, а не каждый
третий он обсудит с рыбой немою. До края дождя не доходят смерчи
кормиться с руки вовсе не Ноя, который эсэмэсит "Приём. Вечность.
Смайлик". Доверяет мне кучу медмасок. Напрасно. Переминаюсь под часами,
чтобы понять, на какую массу рассчитывать, взвешивая мировую память
в мировой рыбе, жующей титры. Из них высыпаются страницы пьесы.
Шмель над водой ли пляшет, Анитра ли, Цокотуха? А ветер - пьезо.
В земле отыскал рот, уютную нишу, куда не дойдёт старик до потопа.
Чайник кипит.Читает Ницше. Кипит. Закинула невод Европа
и ставит на подоконник апрельские свечи. И заливает рвы чумные цветами.
Ветер свернулся на гребне волны клубком речи.
Папа Франциск - идёт к базилике пешком, тайно
надеясь.
А старику - нечем.

День Космонавтики

Хмелит весна. Неблоково двенадцать.
Не Новый год, не Первомай - Виток
Вокруг Земли. - Не может не казаться:
Все остальные праздники - не то.

Мне сонного шмеля швыряет ветром
На подоконник. Шмель сердит и нетверёз.
И столько юного тепла летит и с веток -
Пыльцы от радости шалеющих берез.

Что про меня? - Совсем неинтересно.
Для бложика? Другие времена.
В концлагере я выжил хлеборезом.
За разное давали ордена.

И не давали. Ничего, не страшно.
А это ты, пожалуй, не пиши.
Твой прадед, как отец, - всю жизнь лавашник.
Что лучше булки? - Только лаваши!

Горячие, с пригаром из тандыра.
Хватай с лопаты, жаркий мякиш рви.
Лилов апрель. В нём космонавт - над миром,
Что, как лаваш, печётся из любви.

Где твой виток? Найдётся. - Не сдаваться!
Мука снежком летит сквозь решето
В цветущие сады. Опять - двенадцать.
Ставь тесто, внук. Порозовел восток.

Сквозь солнце

Я бегала по утрам сквозь солнце. Вставала под "Пионерскую зорьку"
И пятками била жемчужную пыль на шоссе.
Кричала на безалкогольной свадьбе сестры "Горько!"
И через универсам -"Сервелат, мам!
Я заняла!" - Как все.
Ты, век, был таков. Юн, голенаст, разил за версту "Шипром".
Миру желал мир, джинсы - всем госсельторгам,
Девчонкам - в коробочке тушь фирмы "Заря",
жжёной завивки. Для шика
ты до плеч отращивал волосы, клёшами козырял.
В парке гипсовый пионер трубил или слон. Загадочно, гордо.
Как тонкий "Житан" в зубах у Бельмондо.
Который до шестнадцати в кинотеатрах.
И нам было до.

И нам было до - азартно!
Хамство в буфете - до лампочки, плесень в подъезде,
Главное - юность, гитара. Целуй! - прямо в прыщи.
Помнишь, дутые курточки, болоньевые плащи?
А ты на картошку со стройотрядом поездил?

И даже на БАМ? А я - в Болгарию. На Золотые Пески.
По комсомольской путёвке. В юности боевой.
На все сто.
Только теперь говорят - не было ничего.
Безвременье, мол, при Брежневе был застой.

А я бегала по утрам сквозь солнце.

Прикинь?