Прокопий Кесарийский – Константинополю

Город очей моих.
Город ночей моих.
Город грехов моих.
Город богов моих,

Войн моих с готами и вандалами,
Тех, что описаны мною, - моих! –
Тайных страстей под альковами алыми,
Тайн императорских, гробовых...

Город мозаик, интриг и разврата,
Специй, вина и зерна.
Город мой, Город Золотовратный, -
Чаша твоя полна.

Город мой, Город Золоторогий!
В тот високосный год
Старые боги и новые боги
Вышли тайком из ворот.

Дряхлый хронист, мистик Юстинианов,
Первым достойный земли,
Я записал, как вошли в твою гавань
Мертвые корабли.....

Дыхание

вновь в каналах Венеции появились дельфины
озираясь вышли на берег кистеперые рыбы
мы же с тобой залегли на дно в Портофино
обросли ракушками как две глыбы

с мест доносят что в шахтах Кемерово снова гномы
засновали туда-сюда невозможные наглецы
мы а что мы срослись головами геномами
как сиамские близнецы

мы на самом дне дня мы в подводной лодке
бьют над нами хвостами киты обсуждают сводки
и печально поют о нас кислорода не хватит, слышишь
мы лежим в темноте и дышим.

Время осознанности

«....Первым у этого времени пропадает вкус:
Сколько ни «ешь-молись-люби», - словно жуешь бумагу.
Думаешь, ненадолго и не всерьез? Боюсь,
Следом у этого времени пропадает запах.

Следом уже пространство сминает ткань
Передвигая стены и потолки,
Медленно, очень медленно пересекая грань
Между возможным – и тем, что стучит в виски.

В стадии отрицания много ненужных слов.
Смысл у бессмыслицы тоже, конечно есть:
Если поймать - пробирает до самых основ.
Ты замедляешь себя, пока не наступит «здесь».

Дышишь все реже, пока не придет «сейчас»,
Думать перестаешь – бережешь ресурс.
Мир исчезает – и возвращается враз
Тем же, но совершенно иным на вкус.»

( "Время осознанности. Принудительный курс").