Где-то, на северо-западе России

Скоро перейду на самовыпас –
лук взошёл и нежится земля.
Я, сынок, с землёю как-то свыклась,
не тревожься сильно за меня...

Нынче в зиму печку не топила –
тёплая, капризная зима.
Было, в общем, сыночка, терпимо,
только не закрылся бы сельмаг.

Руки не вымешивают тесто,
раньше силы были – это да!
А теперь, старухи, из окрест-то –
все за хлебом тянутся туда.

У слепой Агафьи нынче праздник –
соберемся, песни попоём.
Никодим залатыват подрясник.
Вот где голос! Не сравнить с вытьём.

Полетит печаль до полустанка,
Глянет на скудельницу и сад...
Ты-то как? Внучка бы мне понянькать,
И тогда бы можно помирать.

Ручейки облизывают кочки,
слишком жаркий выдался апрель.
Он читал письмо. В последней строчке:
жаль, что почты нет у нас теперь...

На столе помытая посуда.
Выстлали дорогу к небесам.
Разошлись, но всё ещё под утро
Дом скрипел, как будто замерзал.

Вечный дым

В сон вплетается лунь-трава,
Будет-будет к утру роса...
Снится батя и кулаки.
Счастье – сойкой с твоей руки,
не спасти, не спастись...из сна.

У подъездов – сырое дно.
Стой в халате, втянув живот
и решая: к соседям и...
иль вернуться домой. Сиди,
на ступеньках спокойней, вот...

Но кусается вечный стыд,
шмыгну носом, и хватит ныть...
Спёкся батя, уснул, как бог –
беспробудно. Гудит свисток.
Чайник выкипит в вечный дым.

Что ж ты, папка, поник совсем?
Не даёт разогнуться всем
этот чёртовый паркинсон.
Мы станцуем ещё чарльстон...
Хочешь, сходим сегодня в сквер?

Надо ж, крупная вся родня...
Мне бы выдержать снова взгляд,
стать ещё на полдня мудрей.
Не хотел дочерей... Теперь,
мне бы только тебя поднять...

Важное

Всё важное проскальзывает мимо –
кап каплей с запотевшего ведра.
И память, что раздавленная слива...
Идём с тобой со школьного двора,
а дальше – ничего... лилово-лило.
И, кажется, что было-то вчера...

Тут вспомнилось – взрывается ракета,
её мы запускали всем двором.
«Кулибин» из соседнего подъезда,
не знал тогда эффекта домино.
Все живы, только мамы, словно спеты –
с балконов свисли вишенки голов.

Зачем я это часто вспоминаю?
Какой тут знак, какой душе намёк...
Сквозь вечность пробираюсь, временами:
«Кулибин, жив ещё? Привет, пророк!
Что, снова колесо изобретаешь,
какой такой, скажи мне, в этом прок?»

Зимой рифмую осень понарошку,
на слух, из опоздало точных слов.
И до сих пор прикармливаю кошек,
за ту, что не спасла от пацанов.
Бегут по золотым моим дорожкам,
по памяти в загашники дворов.

А я считаю: кошка, снова кошка...
Ведь в кошках мир особенно лилов.