* * *

Разбивал в словах колени,
Морду рифмы до крови,
Думал, что стихотворенья
Запоют, как соловьи.
А строка кровоточила,
Молча сплёвывала смысл
И на чувственных качелях
Всё соскальзывала вниз.
Но нащупываешь крылья
И летишь в словесный лес
Речь затёсывать, как колья
Под штыки наперевес.
Омут слов судьбу завертит,
Время слепит из трухи
Жизнь мою как форму смерти
На бессмертные стихи.

* * *

В краю, где в шалашах отыскивают рай,
Цветы по вазам спят, подставив вену,
Пнёт капля в море чашей через край -
Кардиограммой шёпот на всю смену.
Ещё рудой лежит хирурга скальпель,
Тампон лизнёт берёзовый разрез.
Боль натощяк цедить сердечных капель,
Талой водой реке ломая пресс.
Теплится раной в градуснике ртуть,
Как скульптор лишнее, рецептом диетолог,
Хирург мнёт опухоль, не замечая грудь,
Трапевтом переписи - местный гинеколог.
Ствол капельниц лакает бред у ран,
Игольное ушко затянет нитки омут,
Два раза в реку повернёт стоп-кран,
Погладив кошек чёрных комнат комы.
Гнездовьем аиста песочный ход часов,
Где смерть как вечность, только повод дай.
Просвет аорт и вен - путь алых парусов
В краю, где в шалашах отыскивают рай.

* * *

Зажжённая лампа осеннего края,
В грачином барокко шажки менуэта,
Созревший шиповник к вечернему чаю
Покалывал слева у бабьего лета.
Цеплялись за мысли обид паутинки
Истраченной юности в ложное счастье,
А память мигренила старостью снимка,
Где юное время, прошедшее кастинг.
Часы у вокзала - маршрутной привычкой,
А местное время рябиной свисает,
Мелькнёт гусеницей вольер электрички
И скроется в кокон доски расписаний.
Стоять циферблатом, сгребать время в ворох,
Так прошлое близко, но близостью ранят,
Ведь знать, что сегодня тебе кто-то дорог,
То завтра твоя ненасытная память.
В темнеющей тучи опавшего леса
Средь молний берёз и окурков калины
Кимарить опушкой в ореховом кресле
Последнюю серию птичьего клина.