* * *

лето холодного отжима.
сага об аутсайдерах.
что за ребенок, боже мой,
снова коленки в ссадинах!
что ты такое – маугли?
вот же, не сдали – могли!

вот же тебе – клешёная
юбка и туфли-лодочки,
кофточка с капюшоном и
без капюшона кофточка.
радость, что всё – домашнее –
где?
лучше ее не спрашивайте.

щерятся морды лодочек,
сбитые о щебёнку.
вместе смотрели «сволочи»,
вместе варили пшёнку,
вместе пошли к психологу
утром, по холодку.

психолог была заточена
как раз на такие выверты.
«может, всё дело в лодочках?»
утлые туфли-сироты,
купленные по акции...
скинула их на выходе
и босиком – на станцию.

вот вам и девиация.

вот вам и всё прекрасное,
ставшее невозможным.
где-то лежать под насыпью
с мертвой улыбкой скошенной
это им будет близко,
это они заценят –
дервиши поколения,
руферы и зацеперы.

* * *

Берилл, хрусталь и чёрное стекло
Используй для магического зренья,
Увидь земли сплетённые коренья,
Вглядись в лицо пилота НЛО,
Несущегося к нам от дальних звёзд.
Младенческий его анабиоз
Тебе расскажет многое о многом,
Быть может, об одном лишь умолчит:
О девочке, сидящей в позе йога
На крыше мира – типовой «свечи»
В Алтуфьево. Она – его близнец,
Застывшего вне скорости и света,
Как в гробике хрустальном леденец,
Как веское: «Зачем тебе всё это?»
Камю не в курсе, Ницше не готов,
Не при делах Бердяев и Конфуций.
Засвеченные плёнки городов
В спирали завиваются и рвутся.
Очистить память, выгрузить, стереть,
Избавить мир от наших глупых селфи.
И вниз шагнуть – но, по закону Мерфи,
Вдруг не упасть, а полететь.

* * *

Мы покидали письменную речь,
мы шли в толпе, мы знали, что нас двое,
мы слышали, мы – небо гостевое,
мы нерастраченная горечь,
слово,
уже бессильное облечь.

В кармане проверяю зеркало – на месте,
смотрю на воду, и не вижу воду,
всюду только я
и где-то ты была.
И где-то были мы.

По правой стороне они бредут –
свидетели утраченного слова,
искатели без снастей, налегке –
дыхание гибридное в основе.
ты – та же я, но вдалеке.