Дом горит – и как-то по-тарковски,
но с машинкой швейной у окна
монолог читает кот Матроскин
с мыслью: лишь хватило б полотна.
А огонь уже с чердачных балок
спрыгнул внутрь – в сухой остаток дня –
и втянул жилплощадь в танец алый –
есть такое свойство у огня.

В кадре занавески увядают,
оставляя свой проём зиять,
чтоб впустить ли, выпустить ли тайну –
как опальную для текста «ять»,
если не вертлявого галчонка,
тщетно вопрошавшего: кто там?
Дом горит – надрывно, обречённо,
и вокруг разверзлась темнота.

Досмотрев предложенную сцену,
хочется воды и пряных трав
вдоль тропы, несущей запах сена
прочь от бесконтрольного костра
в детский сон, нетронутый пожаром.
Оператор впал в сюрреализм,
закругляя пламя в форму шара –
будто все углы уже спеклись.