...Он рос не злым.

Не вспыльчив, не капризен,
обычный мальчик из предместий Майнца.

Его папаша (бакалейщик Фрикель)
мог дать затрещину, но больше для порядка.

Учился без усердия, тяп-ляп.
Книг не любил. Их вовсе не читал.
Не для него старался Гутенберг.

Нет, вру, читал (вступивши в Hitlerjugend)
Mein Kampf, еще – трескучие брошюрки
про то, какой герой был Герберт Норкус.

Пошел в SS. Во многом из-за формы,
попав в когорту избранных.
Ну да,
участвовал в облавах и расстрелах.
Так ведь не он выносит приговоры
всем этим неопрятным существам.
Тут главное – настроить себя так,
чтоб не было позывов к состраданию.
А то ещё приснятся, не дай бог.
Ему важней, что он теперь – шарфюрер.

Вчера сортировали вновь прибывших,
и Штурмманн Фритц там присмотрел одну.

И с Фрикелем затем её в каптёрке
мажорно отыграли в два смычка.

Он сделал всё, чтоб сучка возбудилась
и тоже получила наслаждение.
Так гармоничней, что ли. И ещё
он дал за ласки ей немного хлеба.

Затем надрался с Фритцем мятным шнапсом.
Закуска – дрянь! Всю ночь урчал живот.
Пришлось полсмены проторчать в сортире,
который убирали два еврея.
Один (хромой, запуганный до смерти)
все время лебезил. И получил
пинком под зад. Ну так, под настроение
(Фритц как-то раз того заставил жрать говно).
Хотел пнуть и другого, но жидок
не жался в угол и не прятал взгляда.
И Фрикель стушевался. До подъёма
ворочался – мерещились кошмары,
и будто бы страдала где-то скрипка.

А через месяц Фрикеля нашли
придавленным какой-то железякой
(эх, почему не раздавило Фритца).
Несчастный случай или?..
Для порядка
герр комендант велел повесить пятерых,
среди которых был и хромоногий,
принявший смерть достойно,
не как трус.
Последний день пришёлся на субботу.
Пока вели на казнь,
ласкало солнце...