Когда гаснут экраны

На краю…
на холодном и остром краю континента
люди льда
в снег вонзают гарпун дымно-белого цвета –
кость кита.
И под ритмы камланья взывают к удаче,
карабины и пули с ухмылками пряча.
Улыбается старый шаман:
ничего, на охоте поймут - не потеха
песня Кама – накопленной мудрости эхо.
И, вдыхая курений туман,
улетает над тундрой, к горам, к Шаолиню,
там к нему обращаются: Ши - дальше имя,
что желание не загадал?
Он смеётся: огонь и бумага не могут,
даже в небе летая, добраться до бога -
мне не нужен пустой ритуал…

За стеной…
за обычной стеной из стекла и бетона
прячешь ты
яркий дивный мирок на экране смартфона.
Там киты
и фонарик желания плавают в сини.
Самолёт, что уносит любовь из России,
чертит белым экран голубой.
Стоя в раме окна, отдаёшь воле ветра
лоскуты от сердечка из красного фетра
и кричишь: бог – любовь, чёрт с тобой…
А недавно легенды о Рэу и Нау
на себя примеряла и ставила аву:
Кит плюс Кэт - океан и любовь.
И китайским традициям следуя слепо,
просто верила в счастье, упавшее с неба.
Почему же теперь power off?
В миг, когда старый Ши ясно видится Каму,
вновь идёшь в интернет. Ветер хлопает рамой…

Бог вздохнёт: Бога нет, и погасит экраны.

На краю...

Я - зима

Скажи, ты готов мерещиться? Пожалуйста, начинай.
В проталины марта-месяца чужой прорастает май.
А я притворяюсь осенью, бравирую рыжиной,
своё сереброволосие прикрыв листопадной хной.
Цветная и оголтелая в унынии стылых дней
пытаюсь, раскрасив белое, стать ближе тебе, родней.

Но ты улизнул в прошедшее, запрятался в никуда.
Поведай, какого лешего отдал меня холодам,
где мысли ползут позёмками, где радость печально я
рассматриваю сквозь ломкие орнаменты хрусталя?
Расплывчато настоящее - я в нём навсегда нема,
и вслух не скажу звенящее, правдивое: «Я - зима».

Замёрзнуть до равнодушия не вышло - живу, горька.
Прохожей весной разбужена по сбывшемуся тоска.
Осенним листом, вмороженным в историю нелюбви,
оттаиваю от прошлого в тепле твоего: «Живи», -
что чудится в птичьем пении. Мне блазнишься рус и юн,
неистовый мой, потерянный, минувший давно июнь.

Нуль

В чёрную пятницу город привычно нов.
В разнотравье рекламных пилонов, в консольном цветении
некто лукавый пасёт золотых тельцов,
кормит сочной наживой от пятницы до воскресения.

Пальцы сжимают колоду краплёных карт
с логотипами банков над выпуклым именем собственным.
Мне намечает пути хитроумный смарт,
в карту города сея ТЦ светло-серые оспины.

В этих сакральных местах счастье просит жертв -
истекает рублями кредитка покорная прихоти.
Нуль увидав и ругнувшись привычным щщщет,
мятый стольник дарю электронной цыганке на выходе.

И выбегаю в шумливый лоточный ряд.
В предсказании - шут. Я зеро для служителей пятницы:
просто бродячий бесприбыльный экспонат,
обречённый субъект: то ли есть, то ли нет - всем без разницы.

Из репродукторов диктор красиво врёт
о возможностях быстрого займа, практичности лизинга.
Я улыбнусь в зеркала, так Чеширский кот
улыбнулся бы кошке профессора квантовой физики.