Пасти снега

Пасти снега на пастбище рассвета...
Окончилась зачем-то ночь, и это
становится у фразы поперёк.
Уже молчу и чествую молчанье,
и хлеб в горсти, и ялик мой причален,
где времени чуть видимый парок

струится над бегущею водою.
Смотри, смотри, такого вот покоя
Иезекиль, похоже, не видал.
Дорога свой разматывает свиток,
орлы, полёвки выстроились в свиту,
ямайка упирается в ямал.

Квадратура круга

Научись говорить по-птичьи, потом молчи —
для того и лежат под лавой твои помпеи.
Заходи и увидишь стены: они ничьи
в нескончаемой эпопее.

Это небо с землёю спорит, ну кто же прав:
пусть листва опадает, но лето в саду Эдема.
Шорох жёлтого с красным слышишь, как тайный знак,
что молчанию служит просто уход от темы.

Синеглазой наяды ласки в её ручье
нарисуй, как рисуют пчёлы своим жужжаньем
собирание мёда. Знаешь — Его речей
нам неведомо ожиданье.

Задержись у прилавка в стужу. Глотай глинтвейн,
становясь частью речи, пеплом её останков.
Застилает планету белым, и всё сильней
проступает скелет молчанья в словах-подранках.

Вдохновение

Я знаю всё, что мне положено,
но грезится (в какой дали?) —
звучит на музыку положенный
глагол и рвётся от земли.

Но в небе — так же неприкаянный,
как будто "Господи, прости":
ну как земному не покаяться,
чтоб землю снова обрести.

Секунду выживет и сменится —
Химеры происки — и всё ж
я полюбить готов изменницу,
и правдой кажется мне ложь.