***

                   Папе

Я не касаюсь его руки –
мысленно только, и
Вопреки
Жёстким морщинам на узком сухом лице,

По выступам скул
Узнаю акцент
Времени,
Как зацепку
К невосполнимой его тишине
Тёмных зрачков под широким лбом

Боль – это НЕ...
Боль эта мне
Надиктованный ангелами псалом

Я не касаюсь его тепла –
мысленно только, на
Время сна
Сквозь коридоры пролёты проёмы
Спешить к нему
Плакаться
Вдоволь
В одну тишину глядеться
С полосок шершавых губ его
Смело снимать беззаботный смех
И незамеченной ускользать

Боль – это НЕ...
Боль эта мне
С прищуром хитрым подсаливает глаза

Боль эта – мне
под окном в темноте
сброшенной в детство слепым щенком
жаться от холода по углам
Там
В подворотнях –
не мир –
зола –

Голос – целительный обертон
В мире том, будто
Так прост закон:

Там
не касаясь его руки,
Мысленно только, и
Вопреки
Телу,
Ему не послушному, я
Выпрошу:
Ну же
Скорей
До-коснись
/До-непрошеной/
До-меня...

* * *

Год суетится...

топорщится у ключиц
берёт за грудки,
злостно ошпаривает дыханием нашатырным,
отодвигает ворот флисовый от влажной моей щеки,
становится неуправляемым, очевидным, настырным:

дотягивается до самой грудины
прячется под ребром,
чтобы выпотрошить нутро моё,
задержаться в пустотах костных

Год обезличивает –
такому ему не всё ли равно
в чьих лёгких вскипает время,
которому был он послан

Мы,
неуклюжие,
тянемся к свету,
но
разбредаемся (хаотичные)
кто куда:
теряемся в логове самого беспощадного безобразного зверя

Год суетится настойчивей –
Ему не пора ли?..
Пора!

Пора
Оправдаться или
Покаяться или
Забыться горькой настойкой,
Не ощущая после похмелья

Год взбудоражено
в поисках портмоне отыскивает
блокнот
серую зажигалку
парламент
марлевую повязку
ключи от холодной дачи

пишет, слюнявит грифель:
«переработал
выдохся
вымираю,
пришёл черёд
вон из игры выйти
(из помутневших вод)
сухим,
пока большего
не
накрутил
не
напортачил...»

Год оправдается:
водой солёной спрыснет продранные бока,
лбы подмораживая,
собьёт горячку
вернёт сознание

Год откупился
сплюнул в сторону
укутался в чёрный ватник,
чтобы наверняка
остаться
нетронутым, незамеченным, не заслуживающим
наказания…

Фонари

                        Бабушке

«ты чувствуешь рассвет как будто в глубине
молочное свече – нье и еще на коже
И пахнет молоком и снегом и ко мне
подходит жизнь и мы похожи мы похожи»
                                       Н. Делаланд

I

Мы превращаемся в фонари
Мы дробим пространство
Мы огненные снегири
Налетевшие в зимнее царство
Мы остатки снега
Среди
Подмосковных
Пихт
Не растопленные
На солнце
Мы не ищем их
Но находим их
Ворота
В которые бьёмся
Лбами
Счёсываем до кости
Кожу
Мы падаем навзничь
Собираемся в круг
У горя гостим
Чаёвничаем за праздник
Реагентной зимы
Мы
Запрятаны в сны
Залегаем набок
Окунаемся в жёсткие колтуны
В седины
Сладковатый запах

Нам в затылки дышит
Песочный век
И заканчивается
Холмами
Мы такие на свете
Как божий свет
Продолжаемся
Следующими
Нами

II

Я наверно буду
Её умолять
Не спешить наверх
Феврали обещали
болезненными не стать
Для тех
Кто рыдает
В махровый её подол
Обивает порог
Жестяной
И обходит по кругу хрущёвый дом
Где растерянный Бог
Сыплет слёзной крупой
Притворившись её беспамятством

Бог
Обращённый к ней
Согревает её
Безрадостную
Светом сгорбленных фонарей
И выбеливает морщинистых
Стен
Растёкшиеся цвета

/Только не надо
Ирисов
Богоматери и Христа/

Лишь бы горя в горшках не вырастить
В необжитые метры
Не слечь

Я Его умоляю
О милости
Уберечь
Феврали
/Фонари небесные/
Безболезненные
Для тех
Кто отпаивал жизнь её
тихими песнями
Не отпустив
Наверх