* * *

другой такой захочешь - не найдёшь.
куда-то стороной проходит дождь,
куда-то далеко за облака,
куда мы не торопимся пока,
пока вся наша жизнь - в садах, в трудах,
пока от чернозёма никуда,
и яблочные завязи в пути,
и всё - любовь, и бог за всё простит.
и вспыхивает золотом вокруг
поверхность вод,
и первый майский жук
рукой проворной схвачен и отпущен,
и кажется вблизи, что краски гуще,
что быстротечна жгучая тоска,
и можно радость вёдрами таскать,
их слушать жестяной весёлый звук,
ворочать прошлогоднюю листву
в резиновых высоких сапогах,
не ведать ни сомнение, ни страх,
и грязь месить,
и разжигать костры,
не знать ни утомления, ни хандры,
белить стволы и накрывать столы,
разглядывать на свет крыло пчелы,
и пот стирать с довольного лица,
и так с утра до ночи
без конца,
и чтобы было всё, как у людей –
щепотка соли, ветер, свет и тень,
вино и хлеб, разломленный на всех,
усталого крыльца скрипучий смех,
ничтожность тел, не властных над собой,
и всё – любовь,
и даже боль – любовь:
другой такой не сыщешь днём с огнём –
так и живём.

* * *

по-хорошему стоит прошлое
за лихачество возлюбить.
корка чёрствая в пальцах крошится,
и бесчинствуют воробьи.

флот бумажный ручьями синими
возвращается с полпути.
мы одеты ещё по-зимнему,
но светает уже к пяти.

ива, ива, живое деревце -
подмороженная ветла.
никуда мы теперь не денемся
от нахлынувшего тепла.

и шалея от ветра южного,
и бессмертия пригубив,
наблюдаем, как бьются в лужицах
жизнестойкие воробьи -

пересмешники, беспечальники,
желторотые звонари,
а над ними звезда качается
с изумрудной слезой внутри.

* * *

и кажется не хватит воздуха
и рот по-рыбьи разевая
глядишь в окно на небо звёздное
и всё на свете забываешь

во что-то вечное и важное
проваливаешься как будто
молчком подглядываешь в скважину
вперёд проплаченного утра

печаль как давняя знакомая
тебя окликнет изумлённо
и подойдут вплотную к дому
зелёные сады зелёные