Избушка

— Зиму не выдержит, —
сто лет назад говорили прохожие,
глядя на покрытую мхом избушку.
Курья ножка перебирала когтистым пальцами,
но не гнулатся

— Где это видано, чтобы в городе
стояло такое чудо?
Чур меня! — крести́тся царевич,
глазам не веря.
— Неужели вертится?
Ну-ка, к аптеке передом —
к ритуальным услугам задом!

Во какую задачу задал!
Триста лет не поворачивала окна́
в нарядном наличнике
на́ люди некрашеной рамой.
Слегка накренилась вправо,
скрипнула, чуть ли на колено не опустилась.
— Проще тебе, царевич, самому обойти.
Ведь на голову прямо рухнет. Ух! —
сова взлетает с просевшей калитки.

Царевич не успел удивиться,
что она человечьм голосом говорит,
Видит, избушка крутится.
На пороге — женщина
красивая, грустная.
Улыбается:
— Пожаловал? Хорошо.
— Сколько, мама, я домой шёл!
Скоро будет тысячная весна.
Как я дома своего не узнал?

Торговка кладбищенскими цветами

Площадка у магазина была жёлтой от солнца,
А в углу стояла торговка кладбищенскими цветами:
Красными, голубыми, белыми,
Ромашками, ирисами, пионами.
Цветы хватали.
Отрывали с руками, мол, дёшево,
Сойдут на могилку тёщи, свекрови, тётки,
Седьмой воды...
Торговка улыбалась молодо,
Выдавая цветы, говорила:
«Они прорастут, как живые,
Будут вечно стоять,
Им не страшны
Ни ветер, ни солнце, ни снег».
С ней не спорили,
Но не верили.
Какая вечная жизнь?
Обломается пластик,
Потреплется стеклянная ткань.
Старость настанет и для искусственного цветка.
Выдернут его из могильной земли
Заботливой и равнодушной рукой,
Там и до смерти не далеко.
А торговка в конце тяжёлого дня
Соберёт охапку остатков и побредёт домой.
Там она поставит их в воду –
Не дай боже завянут –
Сама расплетёт тугую косу и уляжется спать.
Утром цветы пустят в банках живые корни,
Комната наполнится ароматами.
Торговка откроет форточку,
Соберёт пионы, ирисы и ромашки,
Белые, голубые, красные
И пойдёт на кладбище
В землю высаживать.

Воробушки

Под окошком воробушки: скок да прыг.
Три пролёта, три взмаха, и до земли.
Вылет из дома чем-то похож на срыв
С чёткой силлабо-тоники на верлибр.
Три пролёта, три взмаха
И полечу,
Похожий на мышь.
Такой же серый и маленький.
Я меняю быстрые лапки
На крылья.
Неудобные, перепончатые,
Как одна поменяла
На ноги хвост.
Хочется за воробьями.
И не жалко голоса,
И не больно по воздуху,
Как по ножам.
И подняться бы выше,
Уже за спиной воробьиный писк.
Но я помню: нельзя обрачиваться,
Смотреть вниз.
Да и как смотреть?
Я слеп.
Остаётся только
Ощущение взлёта.
Пора
Обратно из верлибра в силлабо-тонику.
Я отказываюсь от крыльев — не по плечу рубаха.
Воробушки разлетаются во все стороны...
Три пролёта, три взмаха...