Поэт, член Жюри конкурсного портала Stihi.lv.
Сергей ПИЧУГИН, Рига (Латвия)
ИЗ СТИХОВ 2014-го ГОДА...
* * *
На руках, под солнцем рыжим
вознесённый в птичий гам,
точно первенец, я выжил
жертвой сумрачным богам.
Исподлобья, виновато
так глядели на меня,
длинногривы и крылаты,
духи ветра и огня.
Видно, мать в меня вдохнула
силу солнечных племён, –
от навета и от пули
я навек заговорён.
И под крышей сеновала,
как могучая зима,
в сонной зыбке обнимала
сердце нежащая тьма.
Из беспамятства будили
запахи весенних глин,
и с ума меня сводили
губы солнечных малин.
Красным плачем соколиным,
хмелем сумрачных аллей
я вхожу в твои глубины,
море, я – прелюбодей!
Ты свободой легкокрылой
вспень, омой, во мне бурли,
укрепи солёной силой
крестной матери-земли!
Как небесная заноза –
все, с кем были мы близки.
Вольно гибнущая роза
осыпает лепестки.
Мы в себе под сердцем носим
вихревое вещество,
но о нежности не спросим
мы у пепла своего...
* * *
Звуки дикорастущей прелюдии,
блики солнечной болтовни...
Как слепые небесные люди,
вдоль дороги бредут ковыли.
Это весть разрешилась от бремени
безызвестности, бренных забот,
как посланники тонкого времени,
тишину перешедшие вброд.
Дух проснувшийся – горлица смелая
лишь поднимет из лени и сна –
и летит ослепительно белая,
голубиная новизна.
* * *
Как фолиант, виденье я раскрыл:
душа горит кустом неопалимым,
течёт река небесных пилигримов,
спят ангелы на кончике иглы.
И изобильным вихрем на оси
предвестницей алеющего рока
Божественная Троица, как тройка,
несётся по заснеженной Руси.
* * *
Чудью я стою на бреге глыбистом
в шуме ветровых библиотек,
где мой дуб, замшелый и раскидистый,
молнией разверст, как человек.
Так соединяются нечаянно
и живут щемящим сквозняком
сердце и поэзия молчания,
крики чаек над сырым песком.
Слышу: ими что-то произносится,
замираю, берег проходя.
Мне, как милость, многое приносится
языками ветра и дождя.
И, светясь небесными изломами,
Божьим гласом, где-то наверху
громы разговаривают с громами,
не давая говорить греху.
Но остались древние камлания,
мир запечатлённых небылиц,
в бронзе воплощённое дыхание,
в мраморе застывший трепет лиц.
Множество всего несовершенного
временем, огнём усмирено...
В темени воробышек Блаженного
выклюет последнее зерно.